Как брать интервью. Искусство задавать правильные вопросы и получать содержательные ответы

Крамер самым главным считал комфорт собеседника, который необходимо было обеспечить до начала интервью. Он рассказывал, что по несколько раз приглашал человека на ужин и ничего не записывал. А потом они приходили в очередной ресторан, и он заполнял заметками сразу несколько блокнотов.

«В определенный момент вам придется приступить к делу. Но только тогда, когда вы оба почувствуете, что строите лодку сообща. Я точно это знаю. Все, что вы рассказали мне во время наших шести совместных ужинов, потрясающе. Но я еще недостаточно хорошо знаю материал, чтобы рассказать историю моим читателям. Теперь вы поможете мне понять его достаточно глубоко, чтобы я мог его пересказать»[43].

Когда мы с женой приглашали кого-то к нам в гости на ужин, раньше мы всегда предлагали переместиться из столовой и гостиную, предполагая, что так всем будет удобнее. Но каждый раз, когда это происходило, замирал даже самый оживленный разговор. За столом мы все болтали наперебой. В гостиной моментально начинали скучать. Так мы решили проводить время с гостями за заставленным закусками столом, и оживленный разговор прекрасно шел среди полного визуального хаоса.

Место проведения интервью призвано внушать источнику чувство спокойствия и комфорта. Но иногда оно служит совсем другой цели. Оно будит воспоминания, о которых в ином случае интервьюер никогда не узнал бы. Я писал книгу о Джоне Полкинхорне, физике с мировым именем, который в возрасте чуть за 40 и в самом пике карьеры физика в Кембриджском университете в Англии решил оставить мир науки и стать англиканским богословом. За последовавшие за этим шагом несколько лет он написал более тридцати книг о связях между верой и наукой. Королева посвятила его в рыцари, назначила членом Королевского общества и президентом Королевского колледжа в Кембридже.

Я несколько часов кряду разговаривал с ним у него дома, но почувствовал, что он начинает уставать оттого, что просто сидит и разговаривает. Складывалось ощущение, что в гостиной своего дома он не так свободно мыслит, как в кофейнях и пабах, как я успел заметить во время нашей первой встречи в США. Поэтому я решил предложить ему каждый день ходить в разные важные места и там отвечать на мои вопросы. Большого смысла в этом он не видел, но доверял мне (или по крайней мере надеялся, что я хотя бы примерно представлял, что делаю). Мы разговаривали в покоях тогдашнего президента Королевского колледжа (он сам был в отъезде, но администратор впустил нас); в комнате для отдыха преподавателей; в профессорской, где было множество закусок и стены были увешаны портретами бывших президентов (забавно было брать интервью у Джона Полкинхорна, сидя под портретом Джона Полкинхорна); в часовне, в которой он принимал святое причастие, когда учился в семинарии; и в пабах по всему городу. А потом он повез меня в местечко под названием Блин недалеко от Кентербери, где он три года служил священником.

Мы разговаривали, шагая хорошо знакомой ему тропой от его бывшего дома к церкви и местам, которые заставляли его размышлять о своей работе в приходе, к алтарю, где он молился.

Каждое из этих мест вызывало в его памяти то, что иначе вряд ли всплыло бы. В часовне мы разговаривали о том, как он стал священником. В церкви в Блине – о людях, которых он покрестил, поженил и похоронил. Он вспомнил одно холодное воскресное утро, когда они собирались покрестить малыша и налили в купель теплую воду. Но, поскольку утро было холодным, когда вода коснулась каменной купели, над ней поднялось облако пара.

«Родители были просто в ужасе, аж отпрянули от купели, – со смехом сказал Полкинхорн. – Явно подумали, мол, Боже милостивый, да они же сейчас нам ребенка обварят!»

Неужели я услышал бы эту историю в его гостиной в Кембридже? Возможно, да. Но скорее всего, нет.

Еще мы прошли через задние корпуса Тринити-колледжа, где он учился и преподавал. Он рассказывал истории о знаменитых студентах колледжа, таких как Эразм Роттердамский или Джон Клиз, о приездах Альберта Эйнштейна и К. С. Льюиса. В первый раз проигнорировав табличку, предупреждающую, что посторонним вход воспрещен, он заметил мою нерешительность и сказал: «Я здесь не посторонний».

Останавливаясь в том или ином месте, он говорил: «Сто лет об этом не вспоминал».

Бинго.

Благодаря ряду интервью в течение нескольких месяцев между нами с Полкинхорном возникло доверие такого уровня, которого мне редко удается достичь. Если вы работаете над статьей в журнал, у вас есть возможность взять одно интервью и в лучшем случае обсудить получившийся материал с источником. Подготовка же к написанию книги позволяет глубже погрузиться в самые разнообразные темы. Может возникнуть связь с собеседником – или даже общие шутки.