Как Черчилль развязал Вторую Мировую. Главный виновник войны

А уж по авианосцам, заложенным и введенным в строй уже во время войны, разница между сражающимися блоками — вообще бешеная. Японцы ввели в строй за время войны едва десяток авианосцев — всяких разных. Немцы не достроили даже один «Граф Цеппелин». А вот их враги эти самые авианосцы строили чуть ли не на конвейере, и если англичане ввели в строй пять тяжелых ударных и несколько эскортных авианосцев, то американцы, вдобавок к заложенным до войны и в самом ее начале «эссексам», показали, что это значит — кораблестроение по-американски. 9 легких авианосцев типа «Индепенденс» («Индепенденс», «Принстон», «Белли Вуд», «Каупенс», «Монтеррей», «Кэбот», «Ленгли», «Батаан», «Сан Хасинто»), несущих по 45 самолетов, а в варианте авиатранспорта — вдвое больше. 50 эскортных авианосцев типа «Касабланка» (27 самолетов, по девять истребителей, торпедоносцев и бомбардировщиков). 19 авианосцев типа «Комменсмент Бей» (33 самолета). 21 авианосец типа «Боуг». 24 эскортных авианосца типа «Арчер» специально для Англии, 4 «сэнгамона» и 6 «лонг-айлендов».

Всего — СТО СОРОК СЕМЬ АВИАНОСЦЕВ.

14

А то, что у Соединенных Штатов перед Второй мировой войной в строю всего 400 танков, — так это ерунда на постном масле. Штаты планировали вступить в битву на стороне «защитников свободы и демократии» году эдак к сорок третьему, когда их заводы будут лепить танки, как кастрюли, многотысячными сериями. Что, кстати, и произошло на самом деле.

Без сомнения, Гитлер знал о военных приготовлениях США. Как и о промышленной мощи «великого защитника мира и прогресса». И вступать с ним в противоборство считал возможным, лишь обеспечив Рейх достаточной экономической базой. А поскольку «право первого хода» в этом предстоящем противоборстве принадлежало, по его предположениям, Северо-Американской империи (Гитлер не предполагал такой небывалой лихости от японских адмиралов, уже планировавших запредельно рискованную и, к сожалению, блестяще бесполезную атаку Перл-Харбора), ему надлежало спешить. Очень спешить.

Капитуляция Франции

Линейный корабль «Ришелье»

Линейный крейсер «Шарнхорст»

Британские линкоры в строю

Немецкая подводная лодка

Транспорт типа «Либерти»

Авианосец «Банкер Хилл» типа «Эссекс»

Линейный корабль «Миссури»

Глава пятая

1

Итак, решение принято.

Отныне Советский Союз должен стать ресурсной базой для создания военного равновесия и ключом к миру в Европе. А для этого не хватает одного пустяка — Советский Союз еще нужно ПОБЕДИТЬ…

Надо сказать, что о неизбежном вовлечении своей страны в мировую войну руководство СССР, безусловно, знало (тот же план «Барбаросса», по свидетельству генерала Голикова, лежал на столе у Сталина уже в апреле 1941 года — разумеется, в виде отрывков). Знало — и готовилось. Поэтому подготовка к предстоящей войне началась в Советском Союзе всерьез, и не только в области вооружений и техники.

Сталин полагал, что гарантией успешного исхода будущих сражений будет не только и не столько изобилие оружия и многолюдство людей в военной форме. С оружием-то как раз все было в порядке — оружие мы начали производить в гигантских масштабах.

Главной проблемой РККА стало вопиющее несоответствие двадцать лет подряд пропагандируемой военной доктрины реалиям разразившейся на континенте войны.

Военная доктрина государства является производной ее социально-политического строя, государственной идеологии и национального менталитета. Двадцать лет подряд военная доктрина Советского Союза исходила из примата необходимости раздувания пожара мировой революции во всех странах на всех континентах любой ценой, вплоть до гибели в ходе этой революции Советского государства. Такого понятия, как «национальные интересы СССР», в военной доктрине «первого в мире пролетарского государства» не было в принципе — были лишь «интересы всемирного пролетарского дела».

Военная доктрина РККА вплоть до 1939 года исходила из того, что война будущего будет сугубо классовой — на нас нападут империалисты (либо мы, если будем достаточно сильны, нападем на империалистов), а рабочий класс этих вражеских государств нам неизбежно будет братом и другом. Рабочие и крестьяне буржуазных государств, насильно мобилизованные и одетые в военную форму, лишь увидев на горизонте алый стяг армий первого в мире пролетарского государства, тут же побросают винтовки, а еще лучше — немедленно учинят у себя социалистические революции. Дело же Красной Армии — этим революциям в меру своих сил помочь. И победа — в кармане! Соответствующее художественное оформление этой доктрины деятельно разрабатывалось советскими художниками, композиторами и писателями. Например, в книжонке Ник. Шпанова «Первый удар» немецкие рабочие под советскими бомбами истово поют «Интернационал», ожидая долгожданного освобождения с востока. И подобный бред являлся становым хребтом советской идеологии!

2