Как читать романы как профессор. Изящное исследование самой популярной литературной формы

Становление государства никогда не бывает простым и легким. Формирование национального самосознания – процесс еще более трудный и медленный. Американцы подчас даже не осознают, насколько хорошо знакомы с ним. Ради эксперимента прочтите несколько романов представителей какого-нибудь молодого государства. Только нужно, чтоб авторы были разные и их было много. Прочтите любую из книг Разипурама Кришнасвами Нарайана о вымышленном городе Мальгуди или «Художник малюет вывески» (1976), «Наследство разоренных» (2006) Киран Десаи, «Детей полуночи» (1981) или что-нибудь другое у Рушди и, может быть, «Жару и пыль» (1975) Рут Правер Джабвалы. Замены не возбраняются. Можете читать не саму Десаи, а ее мать, Аниту. Выбор за вами. Авторы и названия в общем-то не столь уж важны, но, конечно, лучше всего читать хороших писателей. Теперь переходим к собственно эксперименту: читая, не воспринимайте героев как странных пришельцев из краев, где вы никогда не были. Читайте так, будто вы – один из них или они – одни из нас. Читайте, как вы читали бы американского романиста девятнадцатого века. И думаю, вот что вы обнаружите: опуская внешние подробности, то же самое, что занимало Джеймса Фенимора Купера, Натаниэля Готорна, Германа Мелвилла и Марка Твена. Они пытаются нарисовать и выразить словами то, чего никогда не существовало: идентичность новой, формирующейся страны. Это уже не то место и не те люди, что были при колониальном правлении, а кроме того (в случае Индии, которая гораздо старше Британской империи), это вообще уже не та страна; в любом случае для всех авторов это совершенно новый, неизведанный опыт. Они пытаются работать в готовой литературной форме, приспосабливая ее к ощущениям и реальности места и времени, в котором они живут. Киран Десаи не Марк Твен – для нее, в отличие от него, адаптация совершенно обязательна, – но, понятно, она и не Джейн Остин, и не Айрис Мёрдок. Да, и еще очень заслуживает внимания ее комический роман «Переполох в гуавовом саду» (Hullabaloo in the Guava Orchard, 1998), хотя бы из-за названия.

Можете проделать то же самое с нигерийской литературой: Чинуа Ачебе, Бен Окри, Воле Шойинка, еще кто-то, Нагиб Махфуз и другие египтяне, вообще любые страны и имена. Вот уже много лет я горячий поклонник латиноамериканцев: Гарсии Маркеса, Карлоса Фуэнтеса, Марио Варгаса Льосы, Исабель Альенде, Жоржи Амаду. Я читал даже Османа Линса, а его трудно не только прочитать, но даже найти. Помимо всего прочего, мне нравится, как легко они уводят меня из знакомого мне мира, из пригородов и соевых полей. Но гораздо больше привлекает меня то, что это литература в первую очередь «американская», а уже потом «латинская», то, что ее искания хорошо понятны тем, кто рос вместе с Геком Финном и Томом Сойером, Нэтти Бумпо и Исмаилом. Когда я начал читать литературу других стран, то открыл, что определение «американская» вполне можно опустить. Все пишут о самой что ни на есть человеческой деятельности: путешествиях вглубь страны, взгляде на мир вокруг себя, находках и открытиях, совершаемых при изучении собственной истории и культуры, не важно, старой или новой. Думаю, что и вы обнаружите нечто очень похожее, заметите, как через художественную литературу люди открывают самих себя и выстраивают свою идентичность. Связь с историей не всегда бывает такой непосредственной, как, скажем, в «Алой букве»; иногда она больше походит на то, что мы видим в «Доме о семи фронтонах». Но такая схватка с историей приносит свои плоды. Эксперимент интересный. Только не забывайте замечать, как различны и чудесны эти «похожие» романы.

Вернемся к двум нашим спискам; помните, чем они отличаются? Теперь спрошу: что у них общего? Честное слово, мне надо было делать карьеру на приемном тестировании в университетах. Итак, известные? Само собой. Способные? И это есть. А как там у них дела с историей? Джойс мог вложить в уста Стивена Дедала фразу: «История – это кошмар, от которого я пытаюсь проснуться», но это вовсе не означает, что проснулся (или мог проснуться) сам автор. Или даже что он хотел этого. Не забывайте, Стивен не блещет большим умом. В отличие от Джойса. Кроме всего прочего, Джойс принадлежал к тем первым поколениям ирландцев-католиков, у которых появилась возможность учиться в университете. Дублинский университетский колледж был основан Джоном Генри, кардиналом Ньюманом в 1854 году по необходимости, когда почти всех его студентов исключили из протестантского Тринити-колледжа. Джойс принадлежал к кругу ярых националистов, видевших в Чарлзе Стюарте Парнелле нового Моисея, способного вывести их из дикого состояния людей второго сорта, управляемых чуждым стране меньшинством. На своем веку он застал Пасхальное восстание 1916 года (хотя и на расстоянии), гражданскую войну, становление свободного ирландского государства.