Как далеко до завтрашнего дня… Свободные размышления 1917–1993. Вехи-2000. Заметки о русской интеллигенции кануна нового века

Во все времена, во всех странах интеллигенция вызывала и вызывает подозрение высших слоев общества, и особенно власть имущих. И не без оснований! Ей от природы свойственна известная фронда по отношению к любому режиму, чувство недовольства происходящим, где бы и что бы ни происходило, неспособность полностью адаптироваться к окружающему и безоговорочно принять существующее положение вещей, каким бы оно ни было. Это и порождает подозрительное к ней отношение.

Но именно в этом и ее сила! Ибо чувство недовольства и стремление к поиску, к отысканию альтернативы установившемуся образу жизни, осмыслению путей его исправления – гарантия прогресса.

Интеллигенция рождает иногда бунтарей, революционеров, но никогда не рождает тиранов. Из ее среды выходят мыслители, художники, но не сталины и гитлеры.

Интеллигенцию принято называть прослойкой, не относя ее ни к какому классу. Хотя и существуют выражения «буржуазная интеллигенция», «пролетарская интеллигенция» и т. д., однако подобные выражения не несут особого смысла, ибо интересы и цели интеллигенции прямо никак не связаны с интересами того или иного класса. Можно привести множество примеров, когда представители так называемой дворянской или буржуазной интеллигенции оказывались выразителями интересов пролетариата. И наоборот, выходцы из слоев рабочих могли оказаться в роли адвокатов буржуазии. Порождать интеллигенцию – это свойство народа, его социальной и биологической природы, хотя, конечно, каждый интеллигент в зависимости от характера своего воспитания и жизненного пути отражает те или иные взгляды и традиции – классовые, национальные…

Есть еще одна особенность интеллигенции, которая порой раздражает государственных деятелей. Это ее тенденция к интернационализму, ее космополитичность, если угодно. Интеллигент от природы наделен способностью думать о вопросах общечеловеческих, к какой бы нации он не принадлежал, каковы бы ни были его вероисповедание, партийная принадлежность и цвет кожи. Нельзя, конечно, представить себе интеллигента вне национальности, даже если он сам себя называет «гражданином мира». И тем не менее, интеллигенты разных стран легко находят общий язык и общие интересы. Мне приходилось говорить с японцем о русской музыке, с латиноамериканцами об исламском фундаментализме. И мы были друг другу интересны, да и образ мышления у нас оказывался достаточно схожим. Во всяком случае, я понимал интеллигентного японца лучше, чем партийного аппаратчика или современного молодого бизнесмена!

Как-то в самолете из Брюсселя в Нью-Йорк в конце семидесятых годов я познакомился с одним бельгийским интеллигентом, по специальности врачом. Когда мы стали говорить о его партийной принадлежности – он читал «Drapeau Rouge», орган бельгийской компартии, – он, сказавшись беспартийным, тем не менее, назвал себя розово-зеленым. Приняв его манеру выражаться, я назвал себя красно-зеленым, добавив, что весьма активно и в научном и в общественном плане занимаюсь проблемами энвайронментального характера. И тут согласившись, что у нас есть широкая общая платформа для размышлений и действий, он поделился со мной мыслями, которые мне действительно были близки.

– Знаете, что отделяет нас, европейских интеллигентов левого толка, людей, которые с симпатией относятся к странам социалистической ориентации, от всех вас, живущих за железным занавесом? Наверное, нет! Это слова вашего коммунистического гимна:

Du passe faisons une table raseFoule esclave, debout! debout!

(Точный перевод: «Из всего прошлого сделаем чистую доску, толпы рабов, вставайте! вставайте!..» Эти строки имеют несколько иное звучание, чем их русский перевод:

Весь мир насилья мы разрушимДо основанья, а затемМы наш, мы новый мир построим,Кто был ничем, тот станет всем.

Значит, по исходной французской версии разрушить надо не только мир насилья, но и вообще весь старый мир.)

Прочтя мне эти строчки, мой сосед по самолету продолжал: «Для того чтобы с нами иметь дело, вы должны нас понять. Мы с большой симпатией относимся к идеям социализма, но не хотим, чтобы судьба замков Луары была похожа на то, что происходило у вас в начале революции, мы не хотим, чтобы на месте Реймского собора появилась лужа с хлорированной водой. Мы хотим, чтобы все ценности тысячелетней цивилизации достались нашим потомкам. Так что либо мы, либо чистая доска. Да и рабов уже не осталось: где вы найдете лионских ткачей?»

Как все подобные слова гармонировали с моим мировосприятием, с тем, что я еще ребенком слышал во время субботних вечеров у нас дома!

А теперь такие мысли уже и не требуют комментариев и доказательств – за последнюю сотню лет в нашем мире многое изменилось, и конец нынешнего века совсем не похож на его начало. Резко возросла роль интеллектуального начала в судьбах человечества, а следовательно, и роль интеллигенции, значение культуры, духовного и гуманистического начал.