Как дела, дорогой Карл? Откровенные мемуары телохранителя Карла Лагерфельда

В бутике Colett мы встречаемся с Сирилом Бисмутом, основателем ювелирного бренда Aaaron Jah Stone

. У его тестя и тещи дом в Сент-Максим[133], поэтому летом мы видимся в Сен-Тропе. Мне нравятся изделия Сирила, я дарю их Карлу на день рождения. Он их тоже обожает и многие будет носить. Иногда я провожу у Сирила шаббат. Он до сих пор остается для меня братом.

Именно он представляет меня художнику, перед которым я преклонялся, мастеру граффити Сирилу Конго. Недавно он раскрасил копию самолета Антуана де Сент-Экзюпери. Я в таком восторге, что посылаю видео Карлу. Он просит Виржини Виар организовать ему встречу с Конго. Карл вкратце рассказывает ему о своей будущей коллекции, которая будет представлена в Метрополитен-музее в Нью-Йорке в декабре 2018 года, и поручает подготовить полотна для шоу. В 2017 году Карл купил небольшую художественную мастерскую на набережной Вольтера, окна которой выходят на крыши Парижа, и предоставил ее в распоряжение Конго. Сирил создаст там дюжину полотен. Набивная ткань, из которой Карл смоделирует одежду для нью-йоркского дефиле, покрыта принтом из египетских иероглифов, символов нумерологии, которую Конго очень уважает, и повторяющихся цветов.

Арно – возможно, вы знаете его как Ноно – сначала был лучшим другом Ж., а потом стал и моим братишкой. Именно с ним я нахожусь в тот день, когда Карл сообщает мне о своих первых проблемах со здоровьем. Тогда, на пляже Пампелон, наша жизнь – хоть мы еще и не знали – изменилась навсегда, и так же навсегда Арно стал связан с этим моментом и со мной.

С Лораном Парьянтом я познакомился через Ж. У него, как и у меня, проблема с шумом в ушах. Он советует мне лекарства, предлагает попробовать медитацию, попытаться отрефлексировать проблему. Он необычайно приветлив и работает дантистом, но мечта всей его жизни – быть драматическим артистом; впрочем, он уже играет в любительском театре. Он и меня подбивает попробовать, чтобы расслабиться и снять зажимы. Когда заболеет Карл, Парьянт будет очень меня поддерживать.

С Лораном Блиа я познакомился в ресторане бутика Colett, где я, как вы уже поняли, провожу огромное количество времени. Он коллекционер и торговец мебелью и произведениями современного искусства. Когда я попаду в больницу с переломом позвонков, он будет среди тех, кто навестит меня.

До встречи с Ришаром Виранком я ни разу в жизни не садился на гоночный велосипед. Орельен, один из моих лучших друзей в Раматюэле, открыл фирму по техническому обслуживанию вилл в Сен-Тропе. Однажды он сообщает мне, что один его клиент хотел бы попробовать флайборд[134]

. Этим клиентом оказался Ришар, прославленный велогонщик. Так все и началось. Потом, зимой 2013/14 года, когда я арендую дом на острове Святого Варфоломея, я случайно натыкаюсь на него и его жену Мари-Лор. У него еще нет дома на Сен-Мартене, но он с удовольствием снова занялся бы флайбордом. Я беру его с собой. Ожидая, пока закончится предыдущий сеанс, мы катаемся на гидроциклах и разговариваем о жизни. На Лазурном Берегу он впервые посадит меня на гоночный велосипед. Вместе мы будем совершать пробеги по 80 километров. Когда мы проезжаем по Кавалеру, его все узнают. Я думаю: ну вот, снова-здорово, то же самое, что с Карлом, – невозможно выйти из дома и не оказаться в центре внимания. Нас с Ришаром многое сближает, одни его черты напоминают мне Карла, другие – Хемиса.

Когда я общаюсь с Ж., то в Раматюэле постоянно катаюсь на велосипеде с ее отцом Оливье. Каждый раз мы заезжаем к его друзьям Дидье и Ирис, у которых там дом. Оливье открывает дверь и сразу орет: «Нальет ли кто-нибудь горячего кофе усталому путнику?!» Это у них такой шуточный ритуал. Я нахожу его довольно милым, хотя эту семью не знаю. Мало-помалу я уговорю Дидье присоединиться к нашим велосипедным прогулкам. Ирис готовит нам смузи из свежих фруктов. Даже после разрыва с Ж. я остаюсь в близких отношениях с Дидье и Ирис. Для меня они – прекрасная семья, образцовая пара, родители трех очаровательных девочек, для которых готовы на все. Я о таком только мечтал. Они источают счастье. И я осознаю, что немного подсел на него. Оно будто меня… утешает. Я приглашаю их на ужин журнала Vanity Fair, в котором Карл участвует каждый Каннский фестиваль и который постоянно проходит в «Тету» – в ресторане, где подают умопомрачительный буйабес[135].