Как это сделано. Темы, приемы, лабиринты сцеплений (сборник статей)

в ЛД — о ранней сексуальности и гибели красавицы-гимназистки, которая вызывает любовь, но сама ее не испытывает;

в ГЛ — о любовной фиксации помещика на его рано умершей некрасивой горничной;

— цитатность / литературность заглавий:

в ЛД — легкое дыхание, отсылающее к строчке Шепот, робкое дыханье Фета (при наличии в рассказе персонажа по фамилии

Шеншин);

в ГЛ — грамматика любви, отсылающая к неуклюжим стихам влюбленного героя (при наличии в тексте цитаты из настоящего поэта — Баратынского);

— программная роль Старинной Книги, цитата из которой выносится в заглавие рассказа, осмысляемое читателем в кульминационный момент повествования:

в ЛД — максима из безымянной книги из отцовской библиотеки, определившая жизнь главной героини и запомнившаяся второстепенной, действующей на рамке;

в ГЛ — эмблематичная для всего сюжета «Грамматика любви», приобретаемая героем рамочной новеллы в библиотеке героя обрамляемой;

— своеобразный культ покойной героини, исповедуемый другими персонажами:

в ЛД это память о героине, живущая в памяти регулярной посетительницы ее могилы;

в ГЛ — своеобразное капище давно покойной героини, созданное ее любовником, хранимое их сыном и посещаемое героем рамки.

Перед нами не простой набор отдельных сходств, а тесно сплетенный кластер из пяти важнейших компонентов, группирующихся вокруг жизнетворческой проблематики. В каждом случае он реализован по-своему, но его нетривиальная инвариантность очевидна.

1.2. Сравнение ГЛ с «В некотором царстве» (ВНЦ) и «Визитными карточками» (ВК) позволяет выявить общий композиционный прием Воронки

[240] — движения к кульминации от противного путем длительного многоступенчатого сужения перспективы. Совершаются переходы:

— от обрамляющего сюжета — к обрамляемому;

— от чего-то далекого в физическом и нарративном пространствах — к близкому;

— и от общих планов — к крупным планам деталей.

Эту типовую схему Бунин охотно применяет при разработке любовных мотивов — как правило, одновременно плотских и одухотворенных/олитературенных.

В ВНЦ соскальзывание в Воронку начинается с первых строк — с чтения телеграммы, вводящей обрамляемый сюжет (чью-то женитьбу, имеющую состояться неизвестно где).

Герой мысленно устремляется «туда» — мчится в санях — воображает передвижения привлекательной невесты и ее старой тетки — следует за ними в их поместье — в их дом — присутствует при их раздевании — воображает внезапную смерть тетки, оставляющую его наедине с героиней, — и, наконец, упивается крупным планом ее глаз и обнажаемой ножки.

В ВК повествование не делится на рамку и обрамляемый сюжет.

Оно начинается с открытого волжского пейзажа и парохода в целом — затем перспектива сужается до палубы — ресторана — каюты героя — и, наконец, до постепенно обнажаемого тела героини.

В ГЛ повествование следует за передвижениями в конном экипаже (как в ВНЦ) героя обрамляющей новеллы, который все больше сосредотачивается на обрамляемой истории Хвощинского и Лушки.

Маршрут и здесь начинается издалека (Некто Ивлев ехал однажды в начале июня в дальний край своего уезда), причем не только территориально, но и нарративно — извне обрамляемой истории (о которой речь не заходит на протяжении первых 400 слов, то есть одной шестой текста).

Сужающееся движение: