Как я отыскал Ливингстона

Я не буду подробно описывать нашего возвратного путешествия, но упомяну только о некоторых особенных приключениях во время нашего проезда к берегу.

17-е марта. Мы прибыли к реке Квалах, названной Ниахубой одним уроженцем Рубуга, и Униахугой другим. В этот день выпал первый дождь времени года мазики; я совершенно отсырею, прежде нежели достигну берега. Прошлогодний мазика начался в Багамойо 23-го марта и кончился 30-го апреля.

На следующий день я остановился со всеми моими спутниками у западной Туры, на границе Униамвези, и 20-го числа. прибыл в восточную Туру, вскоре после нашего приезда мы услышали громкий выстрел из ружья и Сузи, и Гамойдах, слуги доктора, появились передо мною с одним из моих людей и с письмами, одно, адресованное «Сэру Томасу МакЛиру, в обсерваторию, на мыс Доброй Надежды», а другое мне.

Несколько ваневана прибыли в Туру, чтобы присоединиться к нашей экспедиции, так как они боялись одни пройти через Угого; мне сказали, что еще другие шли па соединение с нами, но так как все были предупреждены в Унианиембэ, что караван положительно отправится 14-го, то я не хотел ждать долее.

Оставив Туру 21-го, мы послали Сузи и Гамойдаха назад к доктору, а сами продолжали свое путешествие к реке Нгалаху.

Через два дня мы прибыли к деревне Нгараисо, куда начальник каравана попытался было войти, но был выгнан силою рассерженными вакимбу. 24-го мы расположились лагерем в лесу, в месте, называемом «тангони», т. е. там, где роща становится реже. Это была весьма живописная местность.

Страна эта была одно время в самом цветущем положении; почва чрезвычайно плодоносна; обширный лес имел бы большую цену, если бы находился ближе к берегу, главное, там много воды, что особенно ценится в Африке. Мы расположились близ гладкой большой массы сиенита, на одном конце которой возвышалась величественная массивная четырехугольная скала, у подошвы ее росло несколько небольших деревьев; на другом конце стояла подобная же скала, на весьма шатком основании. Члены нашей экспедиции воспользовались большим обломком скалы, чтобы истереть свои зерна, прибегнув таким образом к весьма обыкновенному способу размола хлеба в этих странах.

27-го марта мы вошли в Кивиег. На рассвете, оставляя реку Мдабуру, было сделано проводником торжественное предостережение, что мы скоро войдем в Угого; покинув деревню Каньягу при звуках рога нашего проводника, напоминавших трубу, мы двинулись через поле, засеянное маисом. Колосья были довольно спелы для того чтобы их печь и жарить, и, таким образом, при виде их одна из причин нашей боязни была рассеяна, ибо вообще, в начале марта караваны страдают от голода, которому в это время туземцы подвергаются так же, как иностранцы. Мы скоро вошли в округи камедных деревьев, и узнали, что находились в Угого. Леса этой страны состоят преимущественно из различных видов камедных и терновых кустарников, из тамарисков и множества самых разнообразных диких фруктовых деревьев. Виноград произрастал в изобилии, но он не был еще совершенно спелый; сверх того нам попадался еще красноватый, круглый плод, имевший сладость султанского винограда, а листья его походили на крыжовник. Другой плод, величиною с абрикос, был чрезвычайно горький.

Выйдя из густого леса терновых кустов, мы увидели вдали обширные поселения Кивиега, и на восточной части главной деревни нашли удобное лагерное место, под тенью группы колоссальных баобабов.

Население Кивиега состоит почти из равного количества вакинбу и вагого; старый султан Кивиег, живший во время Спика и ГрантаЮ теперь уже умер, и молодой сын его управляет округом. Несмотря на то, что владения молодого человека очень красивы на вид, и что верные подданные его сотнями умножают свой скот, однако положение его весьма ненадежно, так как его молодость порождает завистливые помыслы в окружающих его начальниках вагого.