Как я отыскал Ливингстона

Едва я успел снова почувствовать голод, как в мой дом явилась целая процессия невольников, несших подносы с различными вкусными вещами — дарами арабов. Первый шел с огромным блюдом риса и вареными цыплятами, второй с дюжиной больших испеченых пирогов и с полным подносом горячих, дымившихся еще лепешек, дальше несли гранаты, лимоны, дыни; затем явилось пять жирно откормленных быков, восемь баранов, десять коз, двенадцать цыплят и дюжина свежих яиц. Это была настоящая, практическая и благородная вежливость и щедрое гостеприимство, за которое я от полноты души выразил свою благодарность.

Мои люди, число которых уменьшилось теперь до двадцати пяти, были восхищены не менее меня роскошным изобилием припасов, расставленных по столам и на дворе. Я видел как их глаза блестели от удовольствия, они мысленно уже предвкушали ожидавшее их роскошное угощение. Я велел заколоть и разделить между ними быка.

На другой день после прибытия экспедиции New-York Herald'а в страну, считаемую многоклассической с тех пор, как ее посетили и описали несколько лет тому назад Буртон, Спик и Грант, из Таборы явились поздравить меня арабские вельможи.

Табора главное арабское поселение в центральной Африке. В нем больше тысячи хижин или тембе и население, состоящее из арабов вангванов и туземцев, наверно доходит до пяти тысяч человек. Между Табора[3]

и соседним селением, Квигара, идут две скалистые цепи холмов, отделенные одна от другой низкой седловиной, через вершину которой Табора всегда видна из Квигары.

Эти арабы были стройный, красивый народ; большей частью они происходили из Омана, некоторые были Вазаванелли; за каждым посетителем шла целая свита. Они живут почти роскошно в Табора. Долина, в которой расположено селение, очень плодородна, хотя и лишена деревьев; богатые пастбища позволяют жителям заводить огромные стада скота и коз, которые доставляют им в изобилии молоко, сливки, масло и творог. Рис растет повсюду; бататы, ямс, мухого, маис, кунжут, просо, горох или бобы, называемые мороко очень дешевы и добыть их можно повсюду.

Вокруг своих тембе арабы сеют немного пшеницы для домашнего обихода и садят апельсины, лимоны, дыни, манго, которые все принимаются здесь великолепно. Лук, чеснок, перец, огурцы, красные псинки и бинижальс белый путешественник может достать у более знатных арабов, которые большие эпикурейцы, конечно, на свой манер. Невольники отправляются на берег по крайней мере раз в год закупать запасы чая, кофе, сахара, пряностей, желе, вина, водки, сухарей, сардинок, семги и изящных платьев и вещей, которые носят только господа. Почти каждый знатный араб может показать вам персидский ковер, роскошную постель, полный чайный и кофейный сервизы, оловянные блюда и бронзовые рукомойники с великолепной резьбой. Многие из них носят золотые цепочки и цепи, и почти все имеют эти вещи из какого-нибудь другого металла. Наконец, здесь, как и в Персии, Афганистане и Турции, гарем составляет необходимую принадлежность каждого богатого арабского дома, и магометанская чувственность тут ни в чем не уступает восточной. Каждый араб содержит, сообразно своему состоянию, толпу наложниц, которые должны удовлетворять его животную натуру, как и в «городе победы». С первого взгляда неклассическая форма лица черной женщины неприятно поражает глаз, но затем ему начинают нравиться тонкие черты лица и приятный бледный цвет; он находит сладострастное наслаждение в нестройных и грубых формах негритянки и смотрит с удовольствием на широкое невыразительное лицо и черные как агат глаза, которые никогда не светятся любовью, так украшающей бедное человечество.

Арабы, стоявшие теперь перед дверями моей тембы, прислали мне богатые дары, полученные мною накануне. По обычаю, я приветствовал сначала шейха Саида, затем бин Назиба, потом его светлость занзибарского консула в Карагве; наконец, самого благородного по происхождению, храбрости и уменью держать слово — шейха Камисса бин Абдулаха, молодого Амрама бин Муссуда, который теперь воюет с королем Урери и его задорным народом; красивого, храброго Суда, сына Саида-бин-Маджида, изящного Тани-бен-Абдулаха; Муссуда бин Абдулаха и его кузена Абдулаха бин Муссуда, в домах которых жили прежде Буртон и Спик; старого Солимана Дова, Саида-бин-Саифа и старого начальника Таборы шейха султана бин Али.

XX. Дом Стэнли в Квигаре.

Визит этих магнатов, любезному покровительству которых должны подчиняться белые путешественники, был формальный, требуемый арабским этикетом для важных случаев, почему нет никакой необходимости передавать наши разговоры о моем здоровье, их богатстве, моей благодарности и их уверениях в дружбе и преданности ко мне. Истощив запас взаимных любезностей, они ушли, выразив желание, чтоб я посетил их в Таборе и принял участие в празднике, который они дадут в честь меня.