Как я вам нравлюсь теперь?

– Да. И я поняла, что не создана для материнства. У меня нет этого страстного желания размножаться. Не уверена, что мне это нужно, – я размахивала руками, будто надувала воздушные шары из лжи, окружавшей меня. – Возможно, я не спешу заводить детей, потому что полностью реализую себя в работе. Мне повезло сделать карьеру, которая позволит мне оставить что-то после себя. Я живу не напрасно. У меня уже есть цель в жизни. Может, это покрывает мои потребности. Может, поэтому мне и не нужны дети…

Ди бессознательно поморщилась, и я осеклась. Она подняла на меня взгляд, не меняя выражения лица.

– Ой, Тор, – сказала она, поудобнее уложив головку ребенка.

– Что? В чем дело? – спросила я.

Поджав губы, она едва заметно покачала головой.

– Просто мне грустно, когда ты так говоришь, вот и все.

Я немного помолчала и осторожно продолжила разговор, опасаясь того, к чему он способен привести.

– Почему?

Все внимание Ди снова было приковано к дочери. Она укачивала ее, нашептывала, что та хорошая девочка. И тут она снова перевела на меня взгляд, и в ее глазах была печаль и, кажется, сочувствие. Стоп, неужели это осуждение? Нет. Нет, быть такого не может…

– Ты наверняка сейчас думаешь, что твоя карьера приносит тебе то же удовлетворение, что и ребенок, – начала она. Это было начало конца. Она продолжала говорить покровительственным тоном – я и не знала, что она на такое способна. – Скажу честно, Тор. Это несопоставимые вещи. Ты не поймешь, пока не родишь. Это настолько важнее, чем все остальное… работа и рядом не стояла. Прости, дорогая, но это так. Я вовсе не хочу тебя задеть, просто… ну… я беспокоюсь насчет вас с Томом. Я не хочу, чтобы он влиял на твои желания. В глубине души ты и сама знаешь, что твои книги не сравнятся с ребенком.

Это случилось.

Между нами выросла преграда. Дженис – возможно, ощутив исходившее от меня напряжение, – выпустила изо рта сосок и заплакала. Ди попыталась продолжить кормление.

Я поднялась.

– Мне пора.

– Тсс, тише, ну же. Мы еще не закончили. – Она посмотрела на меня. – Подожди. Я сейчас пристрою ее. Ты ведь не обиделась на меня? Я сказала это только потому, что беспокоюсь о тебе, Тор.

– Мне правда пора.

Если я не уйду в ближайшие двадцать секунд, меня попросту разорвет, и на кремовых стенах этой квартиры останутся ошметки нашей дружбы.

Поверить не могу.

Поверить.

Не могу.

Она правда это только что сказала.

– Я не обиделась, – солгала я, улыбаясь. И Ди на это купилась: не знаю как, но купилась. – Не вставай. Устрой ее поудобнее. – Я вскинула руки. – Провожать меня не нужно.

Ди, казалось, слегка расстроилась, что я ушла раньше, чем она хотела, но ее отвлекал ребенок и его нужды. Ну и ладно. Я смирилась с этим. Это естественный ход событий, дружба не может не измениться, когда кто-то из вас приводит новую жизнь в этот мир. Я не чудовище и не страдаю от эгоизма. Я готова приспосабливаться к изменениям. Я держу ревность при себе – правда, меня в этом наверняка обвинили бы, стоило бы мне поднять этот разговор.

– Пока, – сказала я и погладила Ди по ее блестящим рыжим волосам, которые горели огнем в лучах зимнего солнца, струящегося сквозь окна. – Созвонимся.

– Тебе точно нужно идти? – требовательно спросила она. Кажется, Найджел не скоро вернется домой. Но она только что убеждала меня, что ее жизнь теперь наполнена смыслом, вот пусть и наслаждается им в одиночестве.

– Ага. Рождество на носу. Всякие рабочие дела. – Слово «рабочие» было пропитано ядом, но Ди ничего не заметила: Дженис наконец-то снова нашла грудь. Я надела пальто, натянула сапоги и бросила слова прощания через плечо. На пороге я остановилась и посмотрела на фотографии. Среди них была одна, снятая мной, – Ди и Найджел на танцполе на той самой свадьбе, куда я позвала ее. Та свадьба изменила ее жизнь. На фото Ди сидела у Найджела на плечах и громко смеялась, запрокинув голову. Мгновение спустя она соскользнет вниз, затащит меня в туалет и признается, что он ей очень нравится.

Та Ди. Та Ди, которая была со мной всего несколько месяцев назад. Та Ди, что пела «Elephant Love Medley» вместе со мной в машине. Отвечала на все мои звонки. Все понимала. Видела стену и понимала, как это больно.

Ее больше нет.

Потому что та Ди ни за что на свете не сказала бы те слова, которые произнесла женщина в гостиной.

Возможно, она права. Возможно, моя работа не так важна. Хотя откуда ей знать – она простая учительница. Никогда раньше я не позволяла себе этой мысли – желчной, пренебрежительной. Может, она сказала это, потому что в самом деле беспокоится обо мне. Но из ее слов ясно было одно: ребенок – это главное. Это важнее всего. Главное в жизни. Ключевое событие. Основное достижение.

…и тебе не понять это, дорогая, пока у тебя самой не появится ребенок.