Как я вам нравлюсь теперь?

– И все же это правда.

– Ты правда думаешь, что сейчас подходящее время для обсуждений? У меня горят сроки. Ты об этом прекрасно знаешь.

Мне на колени запрыгнула Кошка и попыталась стащить размокший хлебный мякиш. Мы не обратили на нее никакого внимания. Внутри завопили голоса, которые все это время сдерживали меня: Что ты творишь? Зачем ты все портишь? Он так обрадовался, когда ты принесла сэндвичи! Это был бы прекрасный день! Но вот появился новый голос, голос постарше. Более мудрый. Он стал громче с тех пор, как я начала ходить к Энн.

Этот голос вернулся в мою жизнь после долгого отсутствия, посмотрел на беспорядок, который устроили другие голоса, и сказал: Нет, что вы натворили?

– Мы с тобой не счастливы, Том, – просто сказала я. Я не могла остановиться. – Мы уже давным-давно несчастны.

Истерические голоса в голове вопили: Тор, какого хрена ты с нами делаешь?

А мудрый голос прошептал: Наконец-то, Тор.

– С чего ты это взяла? – На лице Тома застыла недовольная гримаса: словно ему было за меня стыдно, словно я кошка, нагадившая мимо лотка. – Знаешь, это не очень-то честно: ты расстроилась из-за Ди, а теперь вымещаешь на мне. Хватит, Тор. Дело не во мне и тебе, дело в том, что Ди родила, и ты теперь в растерянности, и…

Мое спокойствие как рукой сняло. Вскочив на ноги, я заорала:

– НИ ХРЕНА ПОДОБНОГО! ДЕЛО В НАС С ТОБОЙ! – Я сжала кулаки. – ЧТО МЕЖДУ НАМИ ПРОИСХОДИТ? ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ДАЕШЬ МНЕ ОБСУЖДАТЬ НАШИ ОТНОШЕНИЯ?

Том резко отодвинул стул и вышел из комнаты.

– Я не собираюсь с тобой разговаривать, когда ты в таком настроении. У тебя истерика.

Кошка последовала за ним на кухню: надеялась, что ей что-то перепадет. Я по-прежнему стояла, сжав кулаки. Я сама не понимала, что чувствую, но это просто чудо, что я не плакала. Все внутри меня умоляло прекратить это. Пойти на перемирие. Попросить прощения. Сказать Тому, что я не имела этого в виду. Он, конечно, пару дней будет наказывать меня: будет ходить сердитый, гордо молчать, отпустит парочку шуток на мой счет. Но вскоре все забудется и вернется на круги своя. Наша жизнь станет прежней. Мы все так же будем вместе. Это единственное, что есть у меня как у всех – правильная галочка в списке.

Но мудрый голос говорил, что я должна идти на кухню. Ему вторила воображаемая Энн. Она говорила: «Ты имеешь право на все это, Тор. Это не имеет никакого отношения к навязчивости. Это совершенно естественные вещи. Нельзя, чтобы Том продолжал думать, что в тебе кроется корень всех проблем. Довольно».

– Ты не можешь просто так взять и уйти, – крикнула я ему вслед, вздохнула и зашла на кухню.

Он снова включил чайник, чтобы заварить чай.

Как он вообще способен думать сейчас о чае?

– Я уже сказал, – ответил он, не поворачиваясь. – Я не собираюсь разговаривать с тобой, когда ты расстроена. Ты не желаешь ничего слушать.

– Я ДАЖЕ НЕ ПЛАКАЛА! Я ЗАДАЛА ОДИН ПРОСТОЙ ВОПРОС!

Скрестив руки на груди, он повернулся. Весь его вид словно говорил «ага!».

– Не кричи на меня, Тор. Не смей повышать на меня голос.

– ТОГДА НЕ ДОВОДИ МЕНЯ ДО КРИКА!

– Тори, – сказал он предостерегающе и отвернулся. Достал наши кружки и положил в них чайные пакетики.

– Том, – умоляюще протянула я. И тут подоспели слезы. Он всегда использует плач против меня. – Что между нами происходит?

Молчание. Он повернулся и посмотрел на меня. Я ждала гнева, язвительных замечаний, отговорок. Мои рыдания всегда раздражают его. Но в этот раз он смотрел прямо на меня, и на его глаза тоже наворачивались слезы.

– Не знаю, Тори, – тихо ответил он, – не знаю.

Чайник кипел, но нам было все равно. Мы не сводили друг с друга взгляда. Раздался щелчок, чайник выключился.

– Мы несчастны друг с другом, – сказала я. И это была правда. Правда, которая почему-то появилась в этот момент и отказалась скрываться. – Уже давно. Мы не занимаемся сексом. Мы все время ссоримся. Мы не обсуждаем будущее, и я думаю, для этого есть причина.

К горлу подкатила горечь, и по лицу покатились слезы. Я закрыла лицо руками, но рыдания продолжались. Вот и все. Мы расстаемся. Я это знала. Вот что происходит. Так надо.

Не в силах больше выносить мою боль, Том подошел и крепко обнял меня. Я почувствовала его запах – я всегда любила его запах.

– Но я люблю тебя, Тор, – прошептал он мне на ухо. – Я очень люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя.

Отчаяние превратило мой голос в едва слышный шелест. Сердце разрывалось на куски. Это напоминало пытку горящим факелом. И я сказала:

– Но я не уверена, что нашей любви достаточно.

Он уткнулся головой в мое плечо, не веря моим словам.

– Я не думал, что так будет, – пробормотал он. – Все это так неожиданно.

– Для меня тоже.

Он должен мне поверить. Должен. Предполагалось, что мы съедим сэндвичи и я напишу пару глав. А потом, быть может, мы прогулялись бы по парку, пока не стемнело. Но почему-то – и я до конца жизни буду пытаться понять почему – я все изменила.