Как Якир развалил армию. Вредительство или халатность

Впрочем, если Трахтенберг лично постарался утопить Попова политическими обвинениями — то он довольно быстро понял, чем это чревато на собственном опыте. Дополнительным мазком в его портрете служит то, что то, в чем обвинялся Попов по работе, делал и сам Трахтенберг, как до ареста Попова, так и после. Скажем, если брак в работе мастерской «Б» мог быть и по объективным причинам, то вот засылки-недосылки боеприпасов — вещь чисто субъективная. И не Попов, а потом Фостий лично приказывали отправить взрыватели и снаряды не туда, куда нужно. Этим занимались нижестоящие товарищи, может, даже и сам Трахтенберг. А вот почему, зная, что действия Попова расценены им, следствием и трибуналом как наносящие ущерб армии и стране, он сам повторяет их в тех же масштабах — это уже тайны души Зюзи Марковича. Если они состоят в разных заговорщических организациях (один в левотроцкистской, другой в правотроцкистской) — все логично. Но авторы обещали не вдаваться в политику и не будут. Оттого выводы предоставляют сделать самим читателям.

* * *

21 сентября был допрошен уже известный нам Кузьмин.

Он сообщил, что общался с Поповым не только по службе, но и неформально, так как оба были любителями охоты и бывали друг у друга дома.

Разговоров на темы политики между ними не было.

По поводу работы им сказано следующее: Попов полностью устранился от мобилизационной работы и за четыре месяца ею совсем не занимался.

Когда он служил пом. начальника склада по производству, то в работу мастерской «Б» не вникал. Хотя и имел хорошую техническую подготовку, в производственных вопросах никакой помощи не оказывал. Саму мастерскую посещал только для того, чтобы что-то сделать.

Далее идет рассказ про выпуск 76 мм снарядов с двумя картонными крышками, хотя такое запрещалось АУ РККА. Таких снарядов было впущено около 30000.

Уже в июле 1936 года выпушено около 5000 76 мм снарядов со шнейдеритовым снаряжением, которые имели какие-то дефекты (к сожалению, запись разобрать не удалось).

Далее Кузьмин рассказал про неправильное клеймение 12000 152 мм выстрелов не 31 годом, а 34 (эта история ранее уже излагалась).

ПРОТОКОЛ допроса начальника склада Булгакова Н.И

 от 26 сентября 1936 года

Начальник склада допрашивался в качестве свидетеля.

Ему был задан вопрос: давали ли вы распоряжение Попову как помощнику по складской части о приемке 76 мм патронов с дефектами до 20 % от их числа, как-то со стертой краской и раковинами?

«Ответ: Я таких распоряжений не давал, хотя был случай, когда мы с Поповым принимали патроны после отпотевания, хотя я лично не считал это дефектом

Вопрос: Все ли планы перемещения имущества по отделам были обоснованны, как, например, перемещение из хранилища № 25 в хранилище № 6 крупнокалиберных патронов, а из № 8 в № 1 152 мм заряды, а впоследствии все было возвращено на прежнее место?»

Булгаков ответил, что давал на это санкцию, но это делалось временно, до поиска подходящего места, что Попов и выполнил.

«Вопрос: Кем была установлена очередность перемещения патронов ДРП из 5 хранилища во вторую очередь?

Ответ: Поповым.

Вопрос: Санкционировали ли вы Попову хранение 37 мм патронов в 6 хранилище с пыжами и обтюраторами?

Ответ: Нет

Вопрос: В чем состоит вина Попова в несвоевременном распределении имущества для хранения по степени его опасности?

Ответ: Попов относился к своим обязанностям как чиновник, имеющееся имущество не изучал, отсюда не улучшал хранение имущества, а тормозил хранение.

Докладывал о невозможности выполнения намеченных планов».

На этом его допрос был закончен.

Затем было составлено обвинительное заключение, в котором он обвинялся по статье 54–10. В заключении упоминалось о подрыве им боеспособности частей РККА, но лишь как следствии его антисоветского настроя. В членстве в заговорах он не обвинялся. Основными обвинениями были политические, по специальности: то, что он считал снаряжательные планы АУ РККА завышенными и невыполнимыми. Довел мастерскую «Б» до глубокого прорыва.

Будучи назначенным на составление плана ПВО объекта, включил в число команд давно уволенных в запас людей.

Прочие обвинения ранее уже рассматривались в актах поверки.

Был составлен также список свидетелей для Военного трибунала.

В нем имелось 17 человек, в том числе 5 из Балаклеи, и 10 с артсклада № 27.

Это уже известные читателю Коннов, Ткаченко, Трахтенберг, Носуленко, Фостий, Кузьмин, Булгаков, Массалов и ранее не упоминавшиеся автором Почта Н.В. и Резниченко А.К.

Заседание Военного трибунала 14 стрелкового корпуса состоялось 20 января 1937 года в Харькове. Большая часть свидетелей прибыла, кроме двух, причины неявки которых остались неизвестными. Кременчугские же свидетели прибыли в полном составе.

В заседании Попов отводов составу суда не сделал. По поводу своей вины сообщил, что признает себя виновным только в части сокрытия своего соцпроисхождения. Все остальные обвинения не признает и желает дать пояснения.

Далее он высказал свои возражения на политические обвинения.