Как Китай стал капиталистическим

Стивен Чунг в своем оригинальном исследовании пишет, что стоимость институциональных изменений складывается из двух составляющих – из издержек сбора информации об альтернативных институциональных механизмах и издержек переговорного или принудительного процесса введения изменений, особенно в том случае, если надо добиться согласия членов общества, интересы которых могут пострадать от нововведений (Cheung 1982). Именно эта простая, но мощная аналитическая конструкция наряду с проницательными, но бессистемными наблюдениями за ходом преобразований в Китае после смерти Мао Цзэдуна позволили Стивену Чунгу сделать вывод, что Китай, безусловно, движется в сторону капитализма. Несмотря на аналитическую ясность и логическую строгость, эта конструкция имеет один недостаток. Она трактует общество как однородное образование, а институциональные изменения – как разовое событие, которое одним махом переворачивает все общество, заменяя худшие институты лучшими. 20 лет спустя значительная часть литературы по общественным наукам продолжает рассматривать институциональные изменения под тем же углом зрения[221]

– как будто не существует таких понятий, как процесс и время[222]

.

Такой статичный анализ институциональных изменений, как и сравнительный статичный анализ в экономике, направлен в большей мере на конечный результат или конечную точку этих изменений, чем на сам процесс. Институциональные изменения в Китае, стране гигантских размеров и удивительного регжонального разнообразия, редко случаются одномоментно. Напротив, они происходят постепенно и неравномерно. Поэтому мы должны рассматривать институциональные изменения как процесс во времени и пространстве. Последуют ли за первыми переменами другие, в иных регионах, – зависит от того, как воспримут акторы в этих регионах результаты первых изменений, как оценят они новые возможности и ограничения, с которыми придется столкнуться. Таким образом, довольно сложно предсказать, смогут ли первые институциональные изменения набрать силу и окончательно закрепиться или же их встретят в штыки и отвергнут. В этом процессе развития институтов государство выступает как мощный источник неопределенности – в силу своей регулирующей роли и способности в принудительном порядке изменять расходы, стимулы и набор возможностей, с которыми имеют дело другие акторы.

Бенджамин Франклин заметил, что великую империю, как большой торт, легче всего обрезать по краям. Насколько оправдана эта логика в отношении периферийных революций в Китае, во многом определяется двойственным характером реформы. Признание одновременного существования двух реформ позволяет проследить взаимосвязь между ними на протяжении длительного периода времени и изучить взаимодействие конкурирующих идей. Благодаря этому мы сможем проследить за эволюцией во взглядах китайского руководства – прежде всего за тем, как менялось его отношение к социализму, рынку и частному сектору. Как отмечалось выше, перемена во взглядах по большей части представляла собой адаптацию к стремительно меняющейся экономической реальности: неудача с реформой госпредприятий заставила власти пересмотреть свое отношение к реформе в частном секторе. В свою очередь это позволило расширить границы при проведении экономической реформы как в частном, так и в государственном секторе.

Четыре силы, находившиеся на обочине китайской экономики, – фермерские хозяйства, волостные и поселковые предприятия, частные предприниматели и особые экономические зоны – первыми встали на путь экономических реформ в Китае в 1980-х годах. Власти терпели инициированные снизу экономические эксперименты только потому, что те происходили на периферии социалистической экономики и не бросали вызов режиму. Эти маргинальные силы реформы считались слишком ничтожными и незначительными, чтобы угрожать социализму, а потому пользовались некоторой политической свободой. Как только крестьяне и безработные горожане получили возможность заняться частным предпринимательством, они сразу же развили такую активность, что оставили государственный сектор далеко позади и убедили прагматичных китайских вождей в благотворности таких экспериментов для социализма. Когда неортодоксальные методы работы получили официальное признание, они ослабили влияние идеологии и расширили границы политической мысли.