Как Китай стал капиталистическим

В самом начале у нас было много разногласий по поводу реформ, и политики открытости… Это в порядке вещей. Я предложил отменить дискуссии. Не вступая в прения, мы экономили время для того, чтобы попробовать разные решения. Если бы мы спорили, все было бы сложнее. Время бы шло, а результатов бы не было. Не надо спорить! Ставьте смелые эксперименты и прокладывайте новые пути

[111].

Провозглашенный Дэн Сяопином принцип «Никаких дискуссий!» на удивление хорошо сработал, когда потребовалось перенастроить КПК с коммунистических идей на прагматический лад. Большинство китайских лидеров не имели четкого представления о путях развития страны, а потому были готовы воспринять новые идеи. Осознавая глубокие разногласия среди китайского руководства, в частности между ним и Чэнь Юнем, Дэн Сяопин не верил, что теоретические споры смогут привести к политическому консенсусу или решить стоящие перед Пекином проблемы. Китайским лидерам оставалось положиться на «практику в качестве критерия истины» и поддержать эксперименты, инициированные снизу. Сдвиг в сторону прагматизма ознаменовал прощание с идеями Мао и его непосредственного преемника Хуа Гофэна. Вез этого сдвига периферийные революции были бы невозможны.

Когда стартовали рыночные реформы, китайское правительство в первую очередь взялось за промышленность и государственные предприятия. Любой генерал, начавший военную кампанию, посылает в бой лучших, тщательно экипированных солдат. Вполне естественно, что государство точно так же поручит проведение экономических реформ своим привилегированным, самым продуктивным предприятиям. На государственные предприятия в Китае возлагались большие надежды – столь же большие, как объем выделявшихся им инвестиций. Но наиболее мощные силы любого общества – не лучшие агенты перемен, и не только потому, что им выгодно сохранение привычного положения дел. Эти силы часто ментально укоренены в существующей системе и не могут мыслить нестандартно. Они в состоянии только перенастраивать и сохранять систему. Действующие же на периферии силы, напротив, могут предложить новые стимулы, новые умения и новые перспективы – крайне важные для революции вещи. В Китае в авангарде рыночных реформ были крестьяне, безработные горожане и другие маргинализированные участники социалистической экономики.

Третий пленум ЦК КПК 12-го созыва, состоявшийся в Пекине в 1984 году, в качестве главной цели преобразований назвал создание «плановой товарной экономики» – иными словами, рыночной экономики. Это стало поворотным событием в истории китайских экономических реформ. Пленум закрепил завоевания периферийных революций, произошедших в Китае после смерти Мао Цзэдуна, и официально признал законность частного сектора в рамках социалистической экономики. Модернизация социалистической экономики – укрепление государственного сектора – больше не была главным лозунгом реформы. На XIII съезде КПК 1987 года Чжао Цзыян, бывший в то время генеральным секретарем ЦК КПК, официально провозгласил курс на строительство «социализма с китайской спецификой», предложенный Дэн Сяопином еще в 1982 году[112]. Новая идеология горячо приветствовала введение рыночных механизмов и терпимо относилась к частному сектору. Рыночная экономика должна была постепенно вытеснить централизованное планирование, частная собственность – хотя бы отчасти сравняться в правах с общественной. Никто не ожидал, что за первое десятилетие реформ в китайской экономике произойдут столь разительные перемены.

Глава 4

Птица в клетке: рыночная реформа при социализме