Как Китай стал капиталистическим

Чаще всего городским индивидуальным предпринимателям предъявляли обвинения в совершении экономических преступлений. В этой связи показателен пример Нянь Гуанцзю из города Уху в провинции Аньхой (Ma Licheng 2005: 162–166; Huang Yasheng 2008: 50–51). Нянь – безграмотный бедняк, не имевший постоянной работы, – в дореформенное время дважды попадал в тюрьму за лоточную торговлю. Выйдя на свободу после смерти Мао Цзэдуна, Нянь зарабатывал себе на жизнь тем, что торговал на улице жареными семечками (эта вкусная и дешевая закуска очень популярна в Китае). Спустя несколько лет Нянь Гуанцзю изобрел собственный рецепт приготовления семечек – с уникальным привкусом. Они пользовались таким спросом, что за ними выстраивались очереди. Чтобы расширить бизнес, Нянь Гуанцзю нанял работников: родственники уже не справлялись. О марксистской точки зрения это была явная эксплуатация чужого труда. Несмотря на то что в феврале 1979 года Государственное управление промышленности и торговли разрешило безработным горожанам заниматься индивидуальной трудовой деятельностью в сфере услуг, ремонтных работ и кустарных промыслов, наем рабочей силы был под запретом. Жена Нянь Гуанцзю боялась, что муж снова попадет в тюрьму, и умоляла его свернуть бизнес. О Няне доложили Дэн Сяопину, который, вместо того чтобы осудить предприимчивого китайца, сказал: «Давайте подождем и посмотрим». В 1980-м Нянь зарегистрировал торговую марку «Семечки дурака». К концу того же года он стал одним из первых китайских миллионеров. «Семечки дурака» быстро превратились в семейный продуктовый бренд – редкое явление для Китая. Тем не менее предприятие Нянь Гуанцзю считалось политически сомнительным, и Дэн Сяопину пришлось еще дважды выступить в защиту Няня (в 1984 и 1992 годах), чтобы спасти его от тюрьмы.

Возможно, Нянь Гуанцзю был самым удачливым бизнесменом в Китае. Предпринимателям из города Вэньчжоу в провинции Чжэцзян – колыбели китайского частного бизнеса – повезло меньше (Ma Licheng 2005: 175–177; также см.: Ma Jinglong 2008; Qian Xingzhong 2008). Там, как и в прочих регионах Китая, кампания против экономических преступлений вылилась в едва прикрытую травлю предпринимателей. Летом 1982 года восемь предпринимателей из разных сфер бизнеса были арестованы по обвинению в «спекуляциях» – при этом одному удалось спастись бегством и на протяжении восьми месяцев скрываться от полиции. Эти «экономические преступники» провинились разве что тем, что созданные ими фирмы приносили прибыль. К концу 1982-го в Китае было заведено более 16 тысяч уголовных дел об экономических преступлениях, более 30 тысяч предпринимателей были арестованы (Peng Shen, Chen Li 2008: 138). В столь агрессивной среде многим частным компаниям ничего не оставалось, кроме как регистрироваться в качестве коллективных или государственных предприятий. Владельцы бизнеса часто платили «административный взнос» реально существовавшим коллективным и государственным предприятиям или органам надзора за то, что те оформляли их в качестве «аффилированной организации». Китайцы называли такое прикрытие «красной шапочкой»: оно позволяло частным компаниям выживать во враждебной политической обстановке.

К счастью, китайское правительство быстро осознало, что самая ущербная часть экономики – это в действительности государственные предприятия. Их ущербность была следствием отсутствия нормальной системы ценообразования, хотя правительство, откладывая реформу ценообразования, в первую очередь думало о защите госсектора. Когда госпредприятиям предоставили больше самостоятельности, они почувствовали заинтересованность в результатах своей деятельности. Эффективность производства повысилась, его объем вырос. Однако вся система ценообразования пребывала в состоянии хаоса и нуждалась в реформе. Ценовые сигналы, в соответствии с которыми действовали предприятия, не отражали реальной стоимости или возможностей развития бизнеса. При такой запутанной, искаженной структуре цен предприятия, выпускавшие высококачественную продукцию, далеко не всегда хорошо зарабатывали, а высокодоходные предприятия часто поставляли товары, не пользовавшиеся спросом у потребителей. Например, поскольку цены на уголь искусственно занижались, ни одно предприятие угольной промышленности не могло извлечь прибыль, несмотря на растущий спрос на уголь. Помимо этого, государственные предприятия, гарантированно получавшие субсидии на закупку угля, не были заинтересованы в том, чтобы экономить топливо, хотя его реальная стоимость сильно выросла. Откладывая реформу ценообразования, китайское правительство стремилось удержать контроль над ценами, чтобы поддержать госпредприятия. Но без ценовых сигналов с рынка не бывает рыночной дисциплины. Поэтому госпредприятия были лишены наиболее эффективного механизма выживания в условиях конкуренции.