Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция

Ну и, несмотря на признание за языком в целом и словообразованием в частности права на свободу и саморегуляцию, все же не обойти и вопрос “Что делать?” – хотя бы потому, что этот вопрос интересует очень многих.

И кассирша, и кассир, или Динамический баланс трендов

• Вряд ли стоит ждать, что в сферу наименований женщин по профессии в обозримое время вернется такое же единообразное царство феминитивов, как в сфере этнонимов. Тренд на унисекс – безусловная реальность. И помимо перечисленных факторов, он ещё и укладывается в так называемую аналитизацию русского языка – упрощенно говоря, тенденцию к снижению роли морфологии, к морфологическому упрощению.

В первую очередь она касается грамматических форм. В Пеньково вместо в Пенькове – вот это она, аналитизация. В одном конкретном месте языка, оказавшемся слабым звеном, форма предложного падежа заменилась на форму именительного-винительного. Стало меньше различий, произошло небольшое упрощение падежной системы существительных среднего рода. “Не хватает семьсот пятьдесят пять рублей” вместо “

семисот пятидесяти пяти” – да, это она, аналитизация. У сложных и составных числительных перестают различаться падежи, это упрощение падежной системы числительных. Замена двух слов, кассир и кассирша, на единственное кассир – тоже упрощение, правда, касающееся не грамматических форм, но дериватов, близких к ним по степени регулярности.

Во всех этих изменениях присутствует ключевой момент. Оказывается, что в Пеньково продолжает оставаться понятным. Из контекста ясно, едем ли мы в Пеньково или живем в Пеньково, как раньше жили в Пенькове.

Или выбираем главу Пеньково, как раньше выбирали главу Пенькова. Это изменение ещё не завершилось, и на одной странице новостных агрегаторов можно видеть одинаково понятные заголовки “Проверил ход строительства новой школы в Одинцово” и “Новую школу в Одинцове откроют в январе”.

• Ликвидация форм косвенных падежей у топонимов среднего рода в бюрократическом языке и была в каком-то смысле случайностью, но то, что она закрепилась в общенародном языке – не совсем случайность.

Ведь если бы собеседники регулярно не понимали друг друга, такое вряд ли случилось бы. И так же с числительными. Падежи исчезают там, где обойтись без них проще, чем запоминать, как их образовывать. Вбирание в себя словами кассир и руководитель семантики обоих полов во многих случаях тоже не нарушило взаимопонимания. В одних случаях информацию о поле несет контекст: зависимые слова, подлежащее (“Она наш новый руководитель”), имя (“кассир М.В. Петрова”), в других она не является значимой. В крайнем случае можно пояснить аналитической конструкцией: женщина-космонавт Ван Япин.

Да, это очень похоже на аналитизацию на словообразовательном уровне: вместо двух разных форм остается одна, а информация передается с помощью контекста или отдельным словом женщина. В первую очередь это, конечно, относится к стилю хоть немного близкому к официальному. Если не при галстуке, то, по крайней мере, не в шлепанцах. Выходит, этот стиль в данном случае более аналитический.

Но это не значит, что любые изменения в русском языке укладываются в эту тенденцию. Вот универбаты типа зачетка, которые мы вспоминали, по сути, направлены в противоположную сторону: вместо словосочетаний минимальная зарплата, домашнее задание, античная литература появляются новые слова, где существительное спрятано в морфологию, в суффикс: минималка, домашка, античка. Но появляются, конечно, только в разговорном языке.

Получается, что неформальный язык менее аналитический (что обозначается термином синтетический). И это действительно так! Наблюдения исследователей русской разговорной (устной) речи ещё с 1970-х показывали, что в ней больше суффиксальных образований, чем в письменном языке (который тогда был почти всегда и более литературным). В том числе больше тех самых феминитивов!

• Дело не только в том, что в неформальной речи просто больше свободы. Разговорная речь может себе позволить сокращать словосочетания до слов (и тем самым увеличивать долю информации, передаваемой формой самих слов), потому что в большей степени рассчитана на осведомленного слушателя – того, кто знает, разделяет общий контекст.