Как не прибить и не влюбиться (СИ)

Фил, не долго думая, подвесил в воздухе с десяток светляков, осветивших убогую обстановку допросной: деревянный стул с кожаными ремнями, потемневшими то ли от старости, то ли от пота, то ли от крови, стол перед ним и пару кресел рядом. Серый пол, серые стены и серый потолок довершали унылую картину.

— Нам не нужны простые матросы, — повернулся к главе данжармерии брат. — Если остались в живых старшие или боцман, ведите.

— Так они же правду не скажут, кто из них кто, каждый на другого кивает, что он главный, а я так, мелкая сошка, — пожал плечами Махетди.

— Вы держите их в одном месте или в разных? — Филиппу не нравился этот оланец так же как и мне, и он подозревал его в нечестности. Мне тоже казалось, что мужчина приведет либо первых попавшихся матросов, либо специально тех, кто точно ничего не знает.

— Нам нужно просканировать всех, — даже не сказала, а визуализировала я.

— Хотелось бы в разных, чтобы не сговорились, да свободных камер мало, — в это же время ответил данжарм с ключами, который плелся за ними весь путь.

— Тогда мы хотим посмотреть всех и сразу, — понял нашу мысль дядя.

Глава данжармов изменился в лице, Фил не стал лезть к нему в голову, прошелся лишь поверхностно по мыслям, и то, в этом сумбуре было столько грязи, что мне срочно захотелось помыться. Махетди костерил «неудачника Эфенера», у которого из «достоинств было только имя», что тот не справился с элементарным — привезти товар. И если Изимсид узнает, что Махетди не смог уладить появившуюся проблему, то главе тадриханской данжармерии придется не сладко. Не он первый, не он последний, кого убрали работорговцы. И теперь он судорожно пытался просчитать, что могут узнать два карвахальца, если увидят всех выживших преступников, и как это может отразиться на нем.

«А может спровоцировать в камере драку, когда они зайдут? И закрыть их там? Меня в этом обвинить никто не сможет, а эту шушеру сразу казнят, после убийства иноземцев их даже стихии не спасут, никто казнь ни на минуту не отложит», — промелькнула подлая мысль у Махетди, и на нее брат обернулся к данжарму, посмотрев ему прямо в глаза. От чего тот дернулся и идею эту затолкал подальше, справедливо рассудив, что два карвахальца-аристократа без опыта допрос провести не смогут, тем более, опрашивая толпу.

— Пойдемте, общие камеры ниже, — кивнул он и вышел из допросной.

И снова ступеньки и коридор, но на этот раз вместо половины стены — решетки. Толстые прутья, местами ржавые, перекрывались поперек тремя полосками широкого метала, к которому они, видимо, были приварены. И те, и другие уходили глубоко в стену. Сразу было видно, что к строительству привлекали магов земли, никто другой так чисто не смог вкрапить решетку в камень. Вот только сколько лет прошло — неизвестно, но по виду стен казалось, что несколько сотен лет. Уборкой этих помещений, так же как и освещением, данжармы не утруждались.

— Всем отойти к стене! — завопил ключник, по сторонам которого возникло еще несколько служивых. Как бы не были ослаблены и измучены заключенные, бунта местные боялись. Правильно, тут минимум сто человек.

Фил снова подбросил в воздух светильники, но в этот раз штук тридцать, они разлетелись и по коридору, и по камерам, освещая неприглядную картину узилища. А я поняла, что ошиблась с количеством узников. Какие сто, их было больше трехсот, спали они похоже по очереди, или на полу, так как полок вдоль стен не хватило бы и на треть. Тем более, оказалось, что вдоль дальней стены тянулась не одна камера, внутри были перегородки из той же решетки. И загрузка каждой «ячейки» явно велась не равномерно.

— Заходить внутрь будете? — у Махетди вновь из темного угла разума выбралась идея списать гибель ненужных гостей на бунт заключенных, но дядя его обломал.

— Нет нужды. Все, кто плыл на «Карагезгине», подойдите к решетке, — сказал он, и несколько десятков человек несмело подошли.