Как пальцы в воде. Часть 2

Почувствовав голод, я очень обрадовался: разве это не счастье… возможность его утолить отличной трапезой, надеть теплый халат, принять колючий, контрастный душ, поболтать с чудесным созданием, по имени Клео, и с другим, не менее интересным созданием, по имени Фрэнк, послушать великолепную музыку?… И чувствовать себя здоровым, когда ничего не болит, сознание не отягощено неразрешимыми проблемами, а душа – тяжкими грехами… У меня было почти все, чтобы радоваться жизни. Самое главное, что душа не страдала, а проблемы были разрешимы. Во всяком случае, я так хотел в это верить… И верил!

Я вылез из постели, потянулся, ощутив, что все нужное – на своих местах, и никаких тревожных сигналов в моем организме не наблюдается. Не отягощая себя халатом, я прошел в свою ванную комнату, где вообще почувствовал себя налегке. Душ не обманул моих ожиданий, и я вышел из кабинки почти такой же радостный и приветливый, как сегодняшнее утро. Для того, чтобы снять с повестки дня «почти», я, все же надев домашнюю одежду – старый спортивный костюм, спустился вниз. То, что я проснулся самым первым из всех проживающих этой ночью в моем доме, сомневаться не приходилось, но мне хотелось в этом убедиться. Спустя пару минут – убедился. Действительно, какой нормальный человек встает в семь утра (Фрэнк в это время обычно только ложится), если ему не надо идти (бежать, скакать, ехать, лететь) на работу? Ну, разве только, трудоголики от науки и творческие натуры, которых капризная Муза может разбудить в любое время? Тем более что Муза, как правило, женщина. Ну а что можно ожидать от женщины?… всего. И подъем в семь утра – это не самое плохое женское желание.

Завтрак я себе сделал вполне обычный: сок, кофе, английская булочка, масло, мармелад. Ел я медленно, дабы продлить радость от этого действа. Но к этому процессу я присовокупил просмотр новостей по телевизору. И когда я рассеянно слушал одну программу, в большей степени сосредоточившись на своих мыслях, ко мне снизошла «криминальная» или «детективная» Муза, короче, та, которая благоволит незадачливым частным детективам, вроде меня. В передаче говорилось об изнасилованной девочке-подростке, которая вследствие этого несчастья была серьезно травмирована не только физически, но и психически. Став взрослой, эта девушка стала подвергать своих партнеров различного рода унижениям. Что-то щелкнуло у меня в голове: о чем-то таком я слышал или читал… причем совсем недавно. И почему мне этот факт показался важным? Какое он имеет отношение к нашему делу? В тот момент я не имел об этом ни малейшего понятия. Просто я «промаркировал» в своем сознании этот факт. Вернее, не сам факт, а то, что мне он показался важным.

Закончив завтракать в разгаре своих размышлений и не вставая из-за стола, я взял лежащий здесь с вечера блокнот и записал в нем фразу: «Изнасилование – травма – жестокость? Кто и где упоминался?» Затем, чуть успокоившись, я отнес посуду на кухню и вымыл ее.

Часов в девять я получил сообщение от миссис Старлингтон. Она просила переслать ей отчет по электронной почте, так как после церемонии похорон она не сможет с нами встретиться – срочно уезжает по делам компании. Что ж, быстрее попадем на Корсику.

Пока я пересылал отчет, хотя назвать десять очень простых предложений этим громким словом было, безусловно, слишком смелым поступком, но я считал, что важен результат, а не его описание. Результата пока не было, так что же мне тогда было описывать?

Фрэнк появился как-то незаметно для меня. Когда я оторвал голову от монитора ноутбука, он уже стоял рядом со мной и без всякого стеснения, вытянув свою длинную шею, смотрел на компьютерный экран.

Заметив мое наигранное возмущение, он улыбнулся и сказал:

– Я был уверен, что это не любовное послание даме, поэтому позволил себе такую вольность. Ты же не сердишься, Марк? – Он не стал дожидаться моего ответа; его лицо засияло лучистой радостью, широкая улыбка-добротой, распахнутые наивные глаза – любовью ко всему сущему… Что я мог ответить этому святому?…

– Тебе тоже, доброе утро, – вздохнул я.

Мы перебросились приветствиями, и Фрэнк пошел готовить себе завтрак, который отличался от моего только своим количеством, безусловно, в его увеличенном варианте. А я накрыл «стол» для Клео.

До церемонии похорон оставалось достаточно времени, чтобы обсудить то, что мы с Фрэнком вчера не успели. Сделав себе и Тодескини кофе, я отправился на террасу, где он и Клео уже дышали свежим воздухом, получая удовольствие от совместного времяпрепровождения. Увидев меня, мой приятель что-то прошептал кошке на ухо, и та, спрыгнув с его колен, величественно продефилировала мимо меня на кухню. Мне было интересно, что сказал ей Фрэнк, но спрашивать я не стал, чтобы он не лопнул от самодовольства.

Тодескини поблагодарил меня за кофе, но пригубив, заметил, что любит покрепче! Это было уже слишком!

– Знаешь, Фрэнк, у тебя есть весьма завидное качество, – прокомментировал я его замечание о кофе, усаживаясь в кресло.

– Завидное для кого? – передернул он плечами. – Для тебя или – вообще?