Как работает музыка

Такой процесс переписывания, подталкивания и руководства напомнил мне о том, как я работал с театральным режиссером Алексом Тимберсом и художественным руководителем Public Theater Оскаром Юстисом в процессе постановки мюзикла “Here Lies Love“. В ходе работы Алекс и Оскар порой не только указывали места, где могла понадобиться новая песня, но, как и Шеррилл, задавались вопросом о смысле каждого предлагаемого мной куплета. Их интересовали не слова – это была моя работа, – а эмоции и информация, которые нужно передать, чтобы продвинуть историю и помочь понять мотивы персонажей. Например, у нас уже имелись песни и сцены, где мужа Имельды, президента Маркоса, уличают в интрижке – это поворотный момент в ее жизни. Но, чтобы постичь суть, требовалась предварительная сцена, где они представали как счастливая пара. А для этого нужна была новая песня.

Такое сотрудничество было для меня в новинку. Я обладал большим количеством опыта в написании слов и мелодий на чужую музыку, но эта задача была гораздо более конкретной. Некоторые из песен мюзикла продолжали меняться в течение многих лет – рекорд Джонса был побит с запасом.

Корректировки и идеи для новых песен возникли не сразу. Потребность в них, а также их назначение – все это проявлялось постепенно. Я помню, как во время прогона двумя годами ранее Алекс предположил, что нам нужна песня, в которой Имельда реагирует на измену своего мужа-президента. По идее Алекса, песня должна была начаться с ее отчаяния, а затем постепенно прийти к более оптимистичной ноте, когда Имельда решает посвятить свою жизнь и любовь филиппинскому народу.

К счастью, я нашел несколько ее высказываний, которые почти точно это передавали. Имельда использовала выражение «звезда и раб»: эта фраза хотя и чересчур драматична, но отражает ее отношения с «народом» в тот момент. В конце песни, оправившись от отчаяния, она объявляет, что собирается забыть о личной жизни. Мне повезло: все это Имельда на самом деле говорила. Я использовал в качестве образца песню “Stand by Your Man”, тоже Шеррилла, грандиозный припев в ней звучит лишь под конец. Такой подход контринтуитивен, ведь обычно мы стараемся как можно раньше зацепить слушателя навязчивой темой из припева. Но это сработало для Тэмми Уайнетт, и я надеялся, что сработает и для меня. Куплеты шаг за шагом приводили к заявленному в заключительном припеве выводу. Но, чтобы полностью ощутить эффект, нужно было проделать весь путь.

Все получилось, как я хотел, но Алекс и Оскар хотели большего. Они чувствовали, что нам нужно увидеть, как Имельда на самом деле вырвала власть из рук у своего мужа – из-за его болезни и в отместку за измену. К счастью, исторические записи снова пришли на выручку. В полушутливой манере она вошла на заседание кабинета министров и захватила руководство, начав с жалобы: «Бедная я, бедная – теперь все на мне!»

Теперь у меня было начало и название для песни “Poor Мe” («Бедная я, бедная»). Я написал ее, использовав музыку из более ранней песни, по сюжету которой муж лепит из Имельды идеальную «политическую жену», но добавил новые слова и мелодии – мне нравилась идея такого музыкального возвращения к прошлому. Я написал сцену, в которой пресс-агент филиппинского дворца объявляет, что «президент в порядке», хотя нам ясно видно, что он лежит в постели больной. Все это должно было происходить одновременно.

Два года спустя, на последнем месяце репетиций, Алекс и Оскар почувствовали, что хотя песня и сцена хороши, их можно сделать еще лучше. Они считали, что зрители должны были во всей ясности увидеть, что решение Имельды принять власть было абсолютным и страстным, мотивированным изменой ее мужа. Я пошел домой и написал дополнительный куплет для Имельды, в котором она жестко проклинает президента (на тагальском языке) и в конечном итоге объявляет: «Только женщина справится с мужской работой». (На этой строке часто раздаются аплодисменты от части аудитории.) Таким образом повествование стало более ясным. Сцена вызывала более активную реакцию, отчасти благодаря исполнителям, а также благодаря постановке Алекса – дело было не только в песне.

Вспоминая все это, я задаюсь вопросом, пришло бы мне самому в голову написать эту песню, не говоря уже о том, чтобы ее переписать и довести до того, чем она в конечном итоге стала. Я рад, что у нас была возможность позволить этой вещи развиваться от озарения к озарению. Для меня это был редкий пример сотрудничества – в отличие от, например, саундтреков, где музыка должна соответствовать настроению сцены.