Как работает музыка

Песня “Surrender to His Will” преподобного Масео Вудса и The Christian Tabernacle Choir была первым госпелом, который затронул струны моей души. Я услышал ее в эфире южноамериканской радиостанции, когда был на Багамах и работал с Talking Heads над альбомом More Songs About Buildings and Food

. Проведя с ними некоторое время и узнав об их музыкальных интересах, я начал воспринимать жанры и стили, которые действительно не замечал до этого момента, включая госпел. Таким образом, вполне уместно, что круг должен замкнуться именно этим альбомом.

Будучи иностранцем в Нью-Йорке, где я оказался вскоре после записи More Songs

, я был удивлен тем, как мало внимания американцы уделяли своей собственной великой местной музыке. Она в какой-то мере считалось немодной, как будто одобрение госпела обязательно подразумевало поддержку связанных с ним религиозных рамок. Однако благодаря преподобному Вудсу я стал воспринимать госпел скорее как акт самоотречения, чем как акт поклонения; и это, конечно, заинтриговало меня и с тех пор стало частью моей музыки. Возможно, именно поэтому я использую тональности и аккорды, которые легко слушать и которым хочется подпевать. Я хочу, чтобы моя музыка была гостеприимной, чтобы слушатель мог найти в ней свое место.

Хотя мой план был слегка расплывчатым, Ино не возражал, поэтому я принялся работать над первой песней, которой он дал рабочее название “And Suddenly”. Накануне я прочел книгу Дэйва Эггерса «Что есть что» (What Is the What) о молодом человеке по имени Валентино Ачак Денга и его кошмарном путешествии из разрушенной деревни в Южном Судане в Атланту в штате Джорджия. История Валентино была душераздирающей, но в то же время красивой, вдохновляющей и порой даже забавной. Полагаю, что был под впечатлением от прочитанного, когда садился за микрофон. В результате получилась песня “One Fine Day”. Я записал несколько дополнительных вокальных гармоний в припевах, чтобы она звучала полнее, и отправил результат по электронной почте Ино.

Мы оба были в восторге: настроение песни – да что там песни, всего альбома! – удалось точно передать с первой попытки. Слова, к которым я тяготел, действительно имели некоторые библейские аллюзии (тот самый госпел, о котором я говорил), но довольно завуалированные. Мы договорились продолжить работу над проектом.

Я понял, что гармонические основы некоторых треков, присланных Эно, были простыми, во многом похожими на традиционный фолк, кантри или старомодный госпел, до того как эти жанры развились и усложнились. Последовательности аккордов Брайана были, в их кажущейся музыкальной простоте, непохожи на все, что мог бы придумать я сам. Мой внутренний критик не позволил бы мне написать песню с тремя мажорными аккордами – мне казалось, что я должен был перерасти это. Однако тот факт, что эта почти наивная прямота была чьей-то чужой идеей, а не моей, оправдывал меня: если что, виноват не я. Это подтолкнуло меня в новом (старом) направлении, что, безусловно, было хорошо.

Сочинение слов представляло сложность скорее в эмоциональном плане, нежели в техническом: что могло бы подойти этим гармонически простым (хотя и текстурно сложным) основам и как написать проникновенные слова, не прибегая к клише, которые так или иначе навевают эти аккорды и структуры? Я был удивлен: в результате получалось нечто обнадеживающее и позитивное, даже несмотря на то, что в некоторых текстах фигурировали взрывающиеся автомобили, войны и иные зловещие сценарии.