Как ты смеешь

Я видела их всего секунду, но этого было достаточно, чтобы грубая красота происходящего проникла мне в самую душу.

Лицо Колетт в то долгое тревожное мгновение, прежде чем она меня увидела…

Это было лицо человека, выбирающегося на свет из темного тоннеля и хватающего воздух широко раскрытым ртом.

Его глаза были так крепко зажмурены, лицо выражало такую решимость, будто он знал, что если отпустит ее, то разрушит все, она снова сгинет во тьме, и его задача – спасти ее, вдохнуть в нее пламя жизни.

И она делает спасительный вдох.

Когда тренер находит нас в раздевалке, – мы взвинчены так, что нас буквально лихорадит, – то, что открылось нам в тот прекрасный миг в учительской, вновь спрятано под маской.

Она снова напоминает чугунное изваяние, твердое и холодное; движется решительно, но без спешки, шаги размеренны, ни один волосок не выбивается из прически.

Она опускает жалюзи на двери в своем кабинете и вытряхивает на стол несколько сигарет.

Раньше она никогда не предлагала нам сигареты.

Мы с Бет берем по одной, и я знаю, что это значит для меня.

Я также знаю, что это значит для Бет, взирающей с высокого нового пьедестала, плотно прижимающей к веснушчатой груди новообретенное знание.

Но чем это закончится, к чему приведет, я не могу даже представить.

Тренерша подносит мне зажигалку, и взглянув ей в глаза, я понимаю, что у нее не получается оставаться совершенно бесстрастной. В обычно безразличных серых глазах тревога.

Бет садится в тренерское кресло и закидывает ноги на стол, царапая ламинированный край.

Вид у нее очень довольный.

Тренерша проходит мимо меня к окну, и я чувствую едва уловимый запах. Резкий, сочный, он щиплет мне нос и вызывает в памяти простыни на кровати Дрю Кэлхуна – они тоже так пахли, хотя мы этого не сделали… только он сделал.

– Я хочу, чтобы вы поняли, что нас с Уиллом… нас с сержантом связывают настоящие чувства, – ее взгляд ненадолго задерживается на нас. – Истинные чувства.

Краем глаза я вижу, как Бет барабанит пальцами по подбородку.

– Никогда не думала, что способна на такое, – продолжает тренерша. Я думаю, что она имеет в виду супружескую измену, но она добавляет: – Никогда не думала, что смогу испытать такие чувства.

Я смотрю на нее. Пальцы теребят тросточку от жалюзи, обхватывают ее и тянут – как ладошка маленькой девочки обвивает указательный палец отца.

«Какие чувства?» – хочется спросить мне. Но я молчу.

– Понимаете, о чем я, девочки? – спрашивает она, склоняя голову набок. Из ее прически выбивается прядь волос и соскальзывает к уголку рта.

Я не смотрю на Бет.

– Я ждала этого всю свою жизнь, – произносит она, и я чувствую, как что-то поднимается в груди. – Не думала, что это случится. А потом случилось.

Она смотрит на нас.

– Когда такое это произойдет с вами, – говорит она, ее дыхание учащается и грудь вздымается в такт. Волшебные слова. – Тогда вы все поймете.

Не говори никому.

В тот вечер я нервно тереблю пуговицы на пододеяльнике; большие пальцы зависли над телефонной клавиатурой, из-под них вылетают сообщения Бет. Окей. Пусть остается между нами. Пока никому ни слова.

Захлопываю крышку телефона.

Ворочаясь под одеялом и обдумывая, что произошло, я впервые начинаю понимать, как, должно быть, чувствует себя тренер. Она такая молодая, красивая, сильная: зачем ей тратить свое время на возню с нами, цыплятами, на лакированном полу спортивного зала школы Саттон-Гроув? Зачем смотреть, как прыгают наши несчастные хвостики, терпеть наши дерзости, лень, нытье из-за месячных и парней? Так проходят все ее дни, а потом она идет домой, к дочке, раскрасневшейся и капризно поджавшей губки, перевозбужденной от сладкого и целого дня в садике. А муж все время работает и, бывает, возвращается только к ночному выпуску новостей.

Теперь мне все видится иначе: их дом уже не кажется местом, где царит покой и свобода; в нем живут раздражение и тоска. Кому нужны такие, как сержант Уилл, что он может ей дать? Мне интересно, что такое он дает ей, чего не можем дать мы.

Глава 10

– Я так и знала, – заявляет Бет на следующий день, приподнимая ногу и растягивая ахиллово сухожилие перед тренировкой. – Знала, что с ней что-то не так. Вот фальшивка. Вот лгунья!

– Бет, – одергиваю ее я. Но ее глаза предупреждающе вспыхивают, и я понимаю, что лучше ее не провоцировать.

– Бет, – говорю я, – покажешь, как заводить ногу за голову? Научишь?

После тренировки мы с тренером сидим во дворе ее дома. Она пригласила меня. Одну.

О сержанте Уилле мы еще не говорили.

Тренер помогает мне освоить сальто назад – оно у меня, мягко говоря, слабовато. Большинство настоящих чирлидеров могут сделать этот компактный прыжок с закрытыми глазами. Рири рассказывала, что девчонки из колледжа крутят сальто на вечеринках, чтобы проверить, насколько они пьяны. «Сальто-тест».

Одна ее рука лежит у меня на талии, другой она подтягивает вверх мои колени и заставляет меня кувыркнуться, как только ноги отрываются от земли. Ее руки вертятся, как пропеллер.