Как ты смеешь

Вот только Мэтт Френч – это совсем другое дело. Мэтт Френч – это Мэтт Френч, и он с какой-то стати звонит мне, хотя я причастна к разрушению его семьи.

– Прости, что беспокою в выходной, – говорит он.

– Откуда у вас… Вам тренер мой номер дала? Вы…

– В этом же нет ничего странного? – поспешно оправдывается он.

– Нет, конечно, – отвечаю я, но на самом деле, как нет? Конечно, странно.

Мэтт Френч. Вспоминаю, как он стоял тогда во дворе. Его одинокую фигуру. В моей памяти он всегда смотрит на нас через стекло – ветровое стекло машины или раздвижные стеклянные двери на террасу. Я даже не уверена, что помню, как он выглядит; помню только его сутулые плечи.

– Можно задать тебе вопрос, Эдди? – голос его звучит гулко, как будто он говорит прямо в трубку.

– Да.

– Я тут пытаюсь кое в чем разобраться… У меня есть один номер в памяти телефона, посмотри, вдруг ты его знаешь?

– Конечно, – не подумав, соглашаюсь я.

– Хорошо, – говорит он и диктует номер. Я забиваю его в свой телефон, и на экране вспыхивает имя.

Тейси.

Я произношу ее имя вслух.

– Тейси, – повторяет он. – А фамилия? Это твоя подруга?

– Тейси Шлауссен. Это девочка из нашей команды, – говорю я. – Наш флаер. То есть уже не флаер, нет.

Повисает тяжелая пауза. У меня такое чувство, что происходит что-то очень важное. Сначала я решаю, что он просто обдумывает услышанное, но потом до меня вдруг доходит, что он ждет, пока я что-то пойму.

Он хочет, чтобы я вспомнила что-то, заметила, узнала.

Он как будто дает мне подсказку.

Вот только я не понимаю, к чему она меня должна привести.

– Я рад, что это оказался не твой номер, – говорит он. – Рад, что это была не ты.

– О чем вы? Мистер Френч, я не…

– До свидания, Эдди, – произносит он тихо. А потом кладет трубку.

Этот разговор не дает мне покоя.

Мэтт Френч что-то выяснил. Может, даже все. Пирамида лжи рухнула, и теперь он роется в ее письмах, просматривает историю ее звонков. Пытается собрать части головоломки – частички, которые всех нас утянут на дно. По крайней мере, Колетт и меня.

Изменщицу-убийцу и ее сообщницу.

Но что-то не складывается. Не понимаю, почему он задал именно этот вопрос, а не другой. И голос у него был странный. Дрожащий, но не срывающийся. Измученный, но неестественно спокойный.

Набираю номер Тейси. Я ей почти не звоню, а может, вообще никогда не звонила. Просто у нас есть номера всех девчонок из команды. И у тренера тоже. Такие правила.

Наверное, Мэтт Френч таким образом и раздобыл ее номер.

Вот только я почему-то сомневаюсь, что он диктовал мне номер Тейси из телефона Колетт. Будь это так, номер был бы подписан. Над ним значилось бы «Тейси» или «Шлауссен». Хоть что-нибудь.

«У меня есть один номер в памяти телефона

», – вот что он сказал.

В его телефоне.

Но зачем Тейси звонить мистеру Френчу? И если она ему звонила, почему он не знает, кто это был?

Я набираю Тейси, но срабатывает автоответчик.

«Привет, неудачники, я где-то гуляю, ищу приключений на свою красивую попку. Говорите после гудка. Бринни, если это ты, то я не называла тебя занудой. Я сказала «паскуда», а не «зануда».

Я рад, что это оказался не твой номер. Рад, что это была не ты.

Мэтт Френч, что же ты хотел мне сообщить?

Еду к Тейси, но ее нет дома. Дверь открывает ее сестрица с лошадиной челюстью, та самая, что вечно нудит что-то об «умном дизайне» в ораторском клубе. Они собираются после уроков в лингвистической лаборатории.

– А, ты из этих, – говорит она, окидывая меня взглядом с головы до ног.

Прислонясь к дверному косяку, она одну за одной поедает сморщенные изюмины из маленького пакетика. В общем, делает именно то, чего обычно ждешь от таких, как она.

– Нету ее, – заявляет сестрица Тейси. – Взяла мою машину и поехала в школу на репетицию. Задом трясти и бедрами вилять.

Я смотрю на нее, на замызганный целлофановый пакетик в руке, невзрачный серый свитер и кольцо с пацификом в носу и отвечаю:

– Такое нам репетировать не надо.

Светло-голубой «хэтчбек» стоит на парковке, и я становлюсь рядом.

Дверь в спортивный зал подперта клинышком из нескольких ручек, стянутых резинкой. Раньше мы использовали этот способ, когда нам негде было выпить перед вечеринкой. А теперь и для того, чтобы тренироваться по выходным и в свободные часы. Мы ведь теперь стали самим совершенством, наша команда достигла высшего уровня мастерства, и все благодаря тренеру.

Сначала я слышу хриплые стоны и мягкие удары кроссовок о толстый мат. И только потом вижу ее.

С опухшей после падения щекой, она тренируется делать кувырки. Назад из стойки на руках, один за другим. Ей нельзя делать их без поддержки, потому что техника у нее, как всегда, хромает.

– Голову не запрокидывай, – кричу я. – Руки вытяни строго вверх!

Она останавливается, чуть не врезавшись в обитую матами стену в дальнем конце зала.

– Огонь, форма, контроль, совершенство, – перечисляю я, как всегда делала тренерша.