Как убить свою семью

Они спускаются по ступенькам, и Джереми отдает парковщику талон. Пора за дело. Включаю двигатель и выезжаю с парковки. Я уже говорила, что не планировала этого, и я не скромничаю. У меня есть смутное представление, которое в Лондоне казалось убедительным, но теперь я вообще не уверена, что у меня будет хоть одна попытка. И все же я мчу по ветряным дорогам от казино, следуя по пути, которым пожилые Артемисы отправятся на свою виллу. Через несколько минут сворачиваю на темную ухабистую дорогу. Опережаю эту парочку примерно на десять минут, если они будут ехать осторожно. Мне нужно найти именно то место, которое я отметила на днях, но темная дорога будто хочет намеренно его скрыть.

Еду слишком быстро и чувствую, как появляется уже знакомый комок в горле. ГДЕ ЖЕ ЭТО ПРОКЛЯТОЕ МЕСТО? Дышу через нос и говорю себе вслух: «Ты найдешь его, у тебя есть время, Грейс. Все в порядке».

Немного сдав назад и затормозив, как на уроках вождения (будто в реальности кто-то совершал идеальное аварийное торможение без столкновения), я слышу только стрекотание цикад. В остальном — гробовая тишина. Разворачиваюсь в несколько движений на этой неуклюжей машине и паркуюсь. Восстанавливаю дыхание и жду, когда комок отступит. С этого места хорошо просматривается дорога. Если б я проехала, до возвращения Артемисов другой точки я бы не нашла. Выжидаю, упиваясь тишиной.

Свет фар. Машина то появляется, то исчезает из виду, когда поворачивает в мою сторону. У меня пара минут. Завожу «Хаммер», как будто эту громадину нужно лишний раз уговаривать, и еду, вцепившись в руль. Их автомобиль появляется в поле зрения — они медлительны и осторожны. Резко выкручиваю руль и ускоряюсь к ним, заметив, как рот Кэтлин принимает форму идеальной буквы «О», прежде чем та закрывает лицо, и свет ослепляет меня. Удар от маневра заставляет «Хаммер» развернуться, и я быстро торможу. Машина чуть ли не подпрыгивает от такого управления, будто раздраженная тем, что ее прервали. Потираю голову и смотрю вверх. Замечаю только дорожную пыль и огромную дырку в кустах на склоне утеса.

Останавливаюсь, сворачиваю на другую сторону дороги и выключаю фары. У меня есть немного времени, прежде чем я должна вернуться, оставить тачку Амира у клуба, забрать свою арендованную машину и поехать в аэропорт. Хватаю фонарик и неуверенно натягиваю латексные перчатки, заламывая часть большого пальца на левой руке. Спички и флакончик духов лежат у меня в кармане. Я перехожу дорогу и наклоняюсь над краем обрыва. Мои кеды явно не предназначены для таких испытаний, и нельзя разглядеть, как далеко укатилась машина, пока свет фонарика не выхватывает ее метрах в пятнадцати — в кустах, днищем вверх.

Мне действительно нужно возвращаться, добраться до аэропорта, оставив место преступления без улик. Что бы ни случилось, я смогу избежать ответственности. Но разве было бы весело, если б мои бабушка и дедушка умерли, так и не узнав, какую роль я сыграла во всем этом? На самом деле это всего лишь тщеславие, а я дилетант в искусстве убийства — в следующий раз не позволю себе такой слабости.

Спускаюсь со скалы, держась за кустарники и низко пригибаясь, чтобы не провалиться в темноту. Подхожу к машине. Трудно сказать, что там внутри. Похоже, двери завалены ветками. Я приближаюсь со стороны водителя, поворачиваю голову и свечу фонариком в стекло. Джереми подвешен, его голова висит над ремнем безопасности. Он выглядит невредимым: просто без сознания и вверх тормашками. Кэтлин явно мертва. Не нужно быть судмедэкспертом, чтобы знать — голова живого человека должна быть прикреплена к телу. Ветка дерева любезно устранила это условие.

Дергаю дверь Джереми, но ничего не происходит. Поэтому я пытаюсь открыть заднюю. Теперь можно просунуть голову как раз за дедушкой. Провожу рукой по его надменному, худому и кровоточащему лицу, прислушиваясь к старческому прерывистому дыханию. Приближаюсь, насколько возможно, но дело не из простых — все-таки он висит вверх ногами. Извиваюсь подобно змее и шепчу его имя. Глаза деда приоткрываются, и он всхлипывает, когда я начинаю говорить.

— Кэтлин умерла, Джереми. Мне так жаль. Вряд ли ты выкарабкаешься, но ты не один. Узнаешь меня? Я Грейс — твоя внучка. Дочь Саймона.

Он немного подергивается.

— Да, ребенок Мари, — продолжаю я. — Мне так жаль, что мы никогда не встречались до… сегодняшней трагедии. Но ты ведь сам позаботился об этом, правильно? Ты не хотел, чтобы я была частью твоей семьи. Все в порядке, Джереми, на самом деле, я не думаю, что мы бы поладили. Но это было не по-доброму, не так ли? Поэтому, боюсь, теперь тебе придется покинуть этот мир. Не из-за меня, а из-за моей мамы. Семья превыше всего — знаю, ты это понимаешь. А лучшая часть в том, что дело не только в тебе и твоей женушке, Джереми.

Достав флакон с духами, я поворачиваю его голову к себе так нежно, как только могу, и смотрю в единственный серый глаз.

— Я собираюсь убить всю твою семью.