Как убить свою семью

Мари сказали, что она хорошенькая и может стать моделью, поэтому и приехала в Англию. Моя мама была поразительно красива, с оливковой кожей и пышными каштановыми волосами, которые она собирала в пучок, независимо от того, сколько раз я умоляла ее их распустить. У нее был образ непринужденной француженки — его сейчас копирует каждый фешен-блогер с переменным успехом. Без бюстгальтера, всегда. Широкие брюки и длинная золотая цепочка с миниатюрным портретом старика, личность которого затерялась во времени. До моего появления она приняла участие в нескольких небольших проектах, работая моделью для магазинов. «Кукай», настаивала она, был самым крутым бутиком своего времени, и у нее был свернутый плакат с ее фотографией, который висел в их витринах для осенней коллекции. На нем Мари сидит на корточках на земле, коричневый кардиган, накинутый на колени, прикрывает короткое платье, и кроссовки на платформе — сейчас такие снова в моде.

Моя мать не вышла ростом для подиума, поэтому карьера не могла соответствовать ее мечтам. Когда она приехала в Лондон, ей пришлось делить квартиру с двумя другими европейскими девушками, стремящимися к успеху. Но какое-то время определенно было весело. Ночная жизнь Лондона в начале девяностых была, по словам Мари, золотым веком. Вечера в «Бродяге», клубе с эксклюзивным членством, открывшемся в 1969 году, были почти такими же гламурными, как во времена, когда его посещала Лайза Миннелли[18]. Если я не могла заснуть, мама ложилась рядом на мою маленькую кровать и рассказывала о шампанском, которое подавали с бенгальскими огнями, и кожаных банкетках в ресторане, где она обедала с актерами и звездами спорта и танцевала до рассвета. «Внутри можно курить», — говорила она мне, а богатейшие женщины бесстыдно носили меха. Ее жизнь до моего появления казалась водоворотом вечеринок и кастингов. Я всегда думала, что девушке, наделенной такой врожденной красотой, не нужно особенно стараться, и Мари никогда не беспокоилась о деньгах или будущем. Кто-то всегда будет присматривать за француженкой, которая не носит лифчик и хочет повеселиться. Кто-то всегда будет рядом с девушкой, не знающей себе цену.

Кроме того, моя мать уже отдала свое сердце мужчине. Мужчине, который впоследствии станет моим отцом. Мужчине, который пообещает ей весь мир. Мужчине, которого я поклялась убить, когда вырасту.

Глава третья

Даже сейчас сама мысль об этом человеке меня напрягает. Я заставляю себя дышать полной грудью. Я мастер самоконтроля. Это не появилось само собой. В детстве я часто закатывала чудовищные истерики и каталась по полу, если меня что-то не устраивало, а моя мать смотрела на это с удивлением и извинялась перед окружающими. Эта склонность к драматизму живет во мне по сей день, но я давно научилась держать ее в узде. Если вы собираетесь осуществить план… по убийству кучи людей, нельзя позволять своим эмоциям выйти из-под контроля. Это только все усложнит. Нет ничего хуже, чем быть разоблаченным из-за потакания желаниям и отсутствия самообладания. Когда я была маленькой, мне все-таки приходилось сносить унижение от использования туалета в метре от кровати. Но, по крайней мере, это было не из-за глупой склонности к драматизму.

Через минуту мое дыхание снова в норме. Вы знаете, что Хиллари Клинтон практиковала нади шодхана, когда проиграла выборы в 2016 году Дональду Трампу? Конечно, она полагалась и на вино, но проигрыш такому невежде требовал большего. Эта техника заключается в том, что вы глубоко вдыхаете и выдыхаете через одну и ту же ноздрю. Можете смеяться, но это помогает мне быстро успокоиться даже в тюрьме, где не приходится рассчитывать на качественные лекарства или бокал мерло после тяжелого дня. По ночам, когда невозможно заснуть и мои мысли неизменно возвращаются к работе всей моей жизни, я часто думаю о миссис Клинтон рядом с этим кричащим оранжевым кретином. Какой бы ни была ее политика, она противостояла агрессору, отказавшемуся соблюдать условности и приличия. Такой человек может свести с ума без видимых усилий, в то время как вы собираете всю волю в кулак, чтобы просто придерживаться плана и сохранять хоть долю человечности. У Хиллари было одно преимущество передо мной. Ее противником был мужчина, от которого она могла уйти, потерпев поражение. Моим же был отец. Ладно, может, преимущество у меня. Клинтон не могла убить Трампа, как бы ей этого ни хотелось. Жалко, что возможности так и не было. Это расслабляет гораздо больше, чем скучное попеременное дыхание.

* * *