Как убить свою семью

Заметь, я все еще не был до конца уверен. Какое-то время я думал, ты разыгрываешь какой-то безумный фетиш и собираешься переспать с собственным дядей. Прости меня за такие мысли, но ты должна признать, что странно наблюдать, как кто-то входит в секс-клуб с родственником. На самом деле я наслаждался той ночью, хоть обычно таким и не занимаюсь. Мне пришлось войти в роль — на оргии мужчина в хлопковых брюках, выделялся бы больше, чем парень в кожаных штанах на ежегодном собрании по бюджету. Я надел маску, которая заставила меня чувствовать, будто я играю в кино. Было даже обидно рано заканчивать веселье, когда ты повела Ли по коридору в отдельную комнату.

В любом случае, когда я все увидел, точно понял твой замысел. Я ждал, когда ты выйдешь из комнаты, слоняясь в тускло освещенном коридоре. Помнишь, как я оглядел тебя с ног до головы, как наши руки соприкасались? Я был одновременно впечатлен смелостью убийства человека в ночном клубе и слегка напуган тем, что ты оставила труп, чтобы его нашел кто-то другой. Я, как ни странно. Конечно, я тоже его оставил. Подозреваю, это раздутое лицо еще долго не покинет мой мозг.

Ты убивала нашу семью. У меня не было доказательств, что ты добралась до Кэтлин и Джереми, но мне не потребовалось много времени, чтобы представить, как ты летишь в Испанию, арендуешь машину и таранишь их с дороги. Ты выбрала гораздо более грубый способ, будучи новичком, разве нет? Но полагаю, ты намеревалась сделать так, чтобы каждая смерть выглядела как несчастный случай, и два старика, съезжающие с обрыва в темноте, — легкая победа.

Теперь мне предстояло решить, что делать с этой информацией. Семья Артемис была небольшой — и единственными (живыми), кто имел доступ к деньгам, были жена, дочь Саймона и его невестка. Это если бы тобой двигали деньги. Если б мне пришлось гадать, я бы сказал, что было что-то большее. Судя по увиденным крупицам, ты жила довольно скучно. Мало друзей, никакой серьезной карьеры (надеюсь, это не оскорбительно для тебя) и маленькая квартирка на грязной улице. Будто ты топталась на месте, пока… пока что? Пока ты не избавишь мир от своей ядовитой семьи, чтобы потом расти и процветать? Я держу не такую сильную обиду на Саймона, потому что у меня была прекрасная жизнь с Лотти, Кристофером и моими сестрами. Если б не Джин, я бы продолжал жить счастливо, потому что у меня был этот фундамент. И я буду. Но ты — нет. Это сделало тебя одержимой несправедливостью. Это и правда несправедливо, Грейс. Из всех нас, запутавшихся в этой неразберихе, тебе досталась короткая соломинка, да?

После нескольких дней размышлений об этом и бодрящего разговора с Саймоном, в котором он кричал на меня из-за того, что я не смог прийти в его офис в одиннадцать утра в среду, я решил, что позволю твоему плану осуществиться. Отчасти я чувствовал, что ты должна исправить причиненное тебе зло. И, честно скажу, я все взвесил и понял — ты оказываешь мне услугу. Я принял это решение по двум причинам. Во-первых, хотел, чтобы Саймон исчез из моей жизни. В будущем мне пришлось бы бежать к нему по первому зову. Отданные мне деньги заставили его почувствовать, что он того заслуживал, и мне была ненавистна сама мысль, что его семейка меня поглотит, возьмет с собой на лето в Марбелью и покатает на «Бентли». Если б тебе удалось сократить их количество, я бы встал в очередь за частью состояния. Видишь ли, Грейс, я счастливый лицемер. Не хотел иметь много общего с дорогим старым папочкой, но был бы совершенно не против урвать часть добычи. Деньги есть деньги, независимо от того, как ты их получил. И я бы использовал их не так, как Саймон. Никакого бахвальства, демонстрирующего избыток средств, никаких золотых кранов. Мне было предназначено разбогатеть, так я всегда думал. У меня бы неплохо получилось быть миллионером. И твой план мог помочь в достижении этой цели лучше, чем карабканье по карьерной лестнице.

Я бы никогда не решил повторить за тобой, если б не наблюдал за тем, как все происходит. Даже если б со мной поступили так, как поступили с тобой. Но это не означало, что я не мог извлечь из этого что-то хорошее. Думаю, по скользящей шкале морали я был бы где-то посередине. Большинство людей оценили бы ситуацию и пришли бы к тому же решению, если б были честны. Хотя трудно быть честным — вот почему мне становится легче, когда я изливаю тебе душу. Знаю, ты никогда ни с кем не поделишься этим. Это вынужденное доверие, которое лучше, чем обычное.