Как убить свою семью

Дом, в котором жила Джанин, был потрясающим, похожим на особняк, и отделан кремовой штукатуркой. Хотя «дом» — неподходящее слово. Я задавалась вопросом, почему Артемисы выбрали пентхаус здесь вместо уединенной виллы, но, увидев это место, все поняла. Здание было огромным, в ширину не меньше шести обычных домов, и по мере приближения появлялись балконы, становившиеся все больше и больше. По бокам от них цвели розы, ниспадая так, будто им позволили расти естественно, но сохраняя идеальную симметрию. Все тщательно отобранные, чтобы выглядели непринужденно. Окна были от пола до потолка, но все с жалюзи, а над крышей развевался флаг в цветах княжества. Я отступила и пересчитала этажи. Всего — восемь, а из статьи я знала, что Артемисы занимали три. Вытянув шею, мне удалось разглядеть стеклянный балкон на самом верху, где Джанин любила выполнять асаны под утренним солнцем. Я обошла дом с тыльной стороны, но он был отгорожен внушительной стеной с воротами, которые, по-видимому, вели на автостоянку. С другой стороны была большая металлическая входная дверь, наводившая на мысль о грузовом лифте.

Естественно, повсюду были расставлены камеры видеонаблюдения, я заметила их минимум в пяти местах. Несмотря на все это, к главной двери было удивительно легко попасть — только кованые железные ворота и большой золотой дверной молоток отделяли меня от домофона. О, и охранник. Думать, что можно было бы войти просто так, — ошибка. Наверняка из-за безопасности они и выбрали это место. Здание было оснащено всем, включая персонал, готовый примчаться по первому зову 24/7.

Разочарованная, я ушла и наткнулась на кафе, где заказала кофе и написала Питу: Сильно поссорилась с папой и не могу здесь оставаться, никаких шансов попасть в логово старой карги. Думаю, все кончено. Я добавила плачущий эмодзи для пущего эффекта и закурила. Он тут же ответил: Блин, это отстой. Можешь передать папе что-нибудь, чтобы он отнес домой?

Появилась идея. Я, может, и не могла попасть внутрь, но там ведь циркулировал персонал. Джанин явно палец о палец не ударила за последнее десятилетие, если не считать приказов работникам. Должен быть человек, готовый взять небольшое устройство с собой за разумное вознаграждение.

Следующие два дня я провела, наблюдая за людьми, которые входили в здание через боковую дверь. Сначала было трудно сказать, в какие квартиры они направлялись, но я составила их профиль, используя зоркие глаза и проницательность, чтобы выяснить, кто где работал. Ладно, все было не так. Просто весь персонал Джанин носил белую униформу с вышитой курсивом на груди фамилией Артемис. Кто еще мог потерять всю человечность и заставить рабочих-мигрантов с низкой зарплатой носить чужое имя под сердцем, если не Джанин? Слегка нервные женщины выходили с сумками для белья и передавали их водителям фургонов химчистки, они же расписывались в получении посылок от курьеров и быстро возвращались в дом, будто у них весь день расписан по минутам. У меня никогда не было возможности поговорить ни с кем из них — так сильно они спешили. Еще была женщина, которая появлялась каждый день в 8:00, 14:00 дня и 18:00 ровно с пушистой маленькой собачкой породы бишон-фризе и шла по улице к набережной. Ненавижу пушистых собак. Они омерзительно тявкают и сходят с ума. Наверное, это из-за владельцев. Вы никогда не увидите милого спокойного человека с болонкой. Это неудовлетворенные женщины среднего возраста, которые через собаку выражают свое разочарование. «Бетти нельзя сидеть здесь, слишком жарко, и она начинает беспокоиться». Бетти в порядке. А вот хозяйке стоит обратиться к психотерапевту.

На второй день наблюдения я пошла выпить кофе и направилась на набережную, аккурат к вечернему выгулу собаки. И действительно, появилась женщина в бесчеловечной униформе, волоча за собой недовольный пушистый комок. Я подождала, пока она пройдет мимо меня, и несколько минут следовала за ней, прежде чем пойти рядом.

— Милая собачка, — я улыбнулась.

Женщина была миниатюрной, с черными волосами, собранными в низкий пучок. Она едва отреагировала и продолжила бы идти, если б собака не прыгнула на меня, оставив следы грязи на моих светлых брюках.

— Нет, Генри! — воскликнула она, наклоняясь к на удивление непослушной псине. Я заверила ее, что все в порядке, но она остановилась у стены, вытащила из кармана носовой платок и попыталась оттереть пятна с моих ног.

— Это ваш песик? — спросила я, хотя по выражению ее лица было очевидно, что она не испытывала никакой привязанности к животному. Она сказала, это пес хозяйки, и я посочувствовала необходимости каждый день выгуливать такую собаку. Женщина улыбнулась и быстро посмотрела по сторонам, как будто Джанин собиралась выскочить из-за угла и накричать на нее за то, что та не похвалила малыша.