Как убивали «Спартак»

— В список для голосования меня включили для количества. Я просто попался Старостину на глаза. Шел пешком с какого — то матча в манеже ЦСКА и, переходя Ленинградский проспект, увидел впереди Николая Петровича. Догнал, поздоровался. Патриарх спросил: «Чем занимаешься, Женя? Ты мне нужен». И, рассказав, что будут выборы нового тренера, попросил разрешения внести мое имя в список. Я, конечно, согласился. Но на сами выборы не поехал, потому что заранее знал, каков будет их исход. Эту должность мог занять только Романцев. Старостин готовил его к ней долго, поскольку внутренне всегда был против Бескова и загодя думал о его преемнике.

Кстати, о Ловчеве. Упоминание фамилии одного из самых известных спартаковцев много лет выводило Романцева из себя. А все потому, что в 1976-м, когда защитник из Красноярска Романцев появился в «Спартаке», тогдашний капитан на поле бросил в его адрес обидную реплику. Говорят, назвал его «деревней». Романцев собрал вещи, отправился домой — и вернулся только в следующем сезоне. «Самой реплики я не припоминаю, — говорил Ловчев. — Помню лишь, что Олег действительно обиделся на меня и уехал в Красноярск. А потом мы то ли с Гладилиным, то ли с Кокоревым звонили ему и убеждали: „Зачем обижаться, это же футбол?!“ Но Романцев не вернулся. Приехал лишь год спустя. А ведь тогда я не только его — всех так на поле гонял! Надо знать, кем я тогда был в „Спартаке“ и как переживал за команду…»

Давнишний конфликт аукнулся в 1993-м, когда выпускник ФШМ Евгений Ловчев — младший приехал на просмотр в Тарасовку по приглашению тренера спартаковского дубля Виктора Зернова — но без всякого просмотра вынужден был уехать. Рассказывали, что Романцев, едва узнав о появлении сына Ловчева, гневно бросил: «Чтобы духу его здесь не было!»

Показательная история для понимания романцевского характера. Тех, кто наносил ему хоть какой-то, самый ничтожный укол, он запоминал на всю жизнь. И никогда никого не прощал.

Тем не менее выбор тренера, который в начале 1989 года сделал Старостин, долгие годы казался правильным — и, наверное, был таковым. Не раз приближенные слышали от патриарха формулировку: «Тренер от Бога». А три года спустя он скажет своему помощнику и «оруженосцу» Валентину Покровскому: «Да, мы в Романцеве не ошиблись».

Интересно, произнес бы он эти слова сейчас?

Михаил Ширинян, сын дочери Старостина Елены Николаевны, — состоявшийся человек, финансовый директор московского рекламного агентства. В середине 1980-х работал у великого деда в «Спартаке», в первой половине 1990-х занимался организацией зарубежных поездок клуба. И знал, что в нем происходит.

— Какими были отношения между Николаем Петровичем и Романцевым? — спросил я Шириняна.

— Первые годы — очень хорошими. Романцев относился к деду с большим уважением и следовал всем его советам. В середине 1990-х, когда дед стал сдавать физически, влияние Романцева в клубе значительно возросло. Но по большому счету отношение Николая Петровича к нему осталось прежним. Он не считал, что ошибся с ним.

— Как с тренером или как с человеком?

— Тренера Романцева он всегда ставил очень высоко. Что касается человеческих качеств, то дед понимал, что они не всегда на высоте. Но сильные тренеры — всегда сложные люди.

— В открытом письме Николая Озерова в «Известиях» говорилось о пренебрежительном отношении президента Романцева к спартаковским ветеранам…

— Об этом знали все. Причина — очень самолюбивый и обидчивый характер Романцева. Во всех, кто его критиковал, он видел врагов и недоброжелателей. Дед это замечал, но полагал, что польза от его тренерского мастерства превосходит вред от иных проявлений.

— Как Николай Петрович отнесся к вынужденной отставке Юрия Шляпина после собрания игроков в июне 1993-го и к вступлению Романцева еще и на президентскую должность?

— Это был как раз один из неприятных моментов. Отставка Шляпина стала для деда неожиданностью. Все сделали без его ведома, и он был против. Абсолютно точно знаю, что игроки собрались и потребовали ухода прежнего президента по инициативе Романцева. Повлиять на ситуацию дед уже не мог. Как и на появление в «Спартаке» Григория Есауленко, которого привел Романцев.

Вот мы и подобрались к моменту, который стал ключевым в истории «Спартака» 1990-х. К объединению Романцевым в собственном лице постов главного тренера и президента клуба. Позже выяснится, что и главным акционером стал тоже он. Позиция, о которой можно только мечтать: сам себя не уволишь, за место свое дрожать не нужно, ты в клубе — царь и бог. Это — уникальное российское изобретение, подобной практики единоначалия нет ни в одной стране мира. Мы как обычно пошли своим путем. «Спартак», достояние миллионов людей, «Спартак», где благодаря братьям Старостиным царила не характерная для других клубов Советского Союза демократия, превратился в империю одного человека. И из-за бесконтрольности его власти и клуб, и сам этот человек в какой-то момент начали деградировать.