«Причиною вынужденной посадки Комиссия считает отказ мотора в результате его переохлаждения и ненадёжной конструкции управления газом.
Отказ мотора произошёл в такой момент полёта, когда благополучный исход его, без работающего мотора, был невозможен (низкая высота, отсутствие площадок). Судя по обстановке катастрофы, лётчик до последнего момента управлял самолётом и пытался сесть и сел вне площади, занятой жилым домами. (То есть Чкалов, спасая людей, сознательно жертвовал своей жизнью. — НАД.
)…На самолёте отсутствовала система регулируемого охлаждения, без чего производство полёта и особенно первого вылета в морозный день (минус 25°) было чрезвычайно опасно. Устройство жалюзей предусматривалось… но выполнено не было.
…Самолёт был выпущен в полёт 15 декабря с рядом неустранённых дефектов, вследствие которых Союзным Правительством был запрещён полёт именно на этом самолёте 12 декабря.
…Подготовка самолёта к полёту с момента вывода на аэродром 7.XII.38 г. происходила в условиях исключительно вредной спешки при фактической обезличке и безответственности за это ответственное дело.
Последние слова заставляют думать, что и нарком М. Каганович, и сам Чкалов скорее всего «пошли» на полёт, не ведая об истинном положении дел: слишком уж обстоятельно были оформлены заверения руководства завода насчёт устранения и безопасности обнаруженных дефектов…
Судя по всему, Ворошилову данный Акт не понравился, и он, написав на нём резкое слово «Слабо», потребовал дополнительного и всестороннего доклада о случившемся. Такой доклад был сделан, но и он, видимо, не смог поставить точку на разбирательствах. И вот, полгода спустя, 4 июня 1939 г. за подписью Ворошилова появился обобщающий документ, известный в узких военных кругах как строго секретный Приказ № 070 «О мерах по предотвращению аварийности в частях ВВС РККА». В нём, в частности, говорилось: