Как загасить звезду

«Ну вот и подтверждение — прав я был. Я ей дело толкую, а она озабочена проблемами более высокого порядка. При чем здесь феминизм? К криминалу он не имеет никакого отношения. Женщины слабее, нервнее, они неосмотрительные, недалекие, и только недоумки привлекают их к планированию преступления — это любому оперу известно. И всем квалифицированным преступникам — да просто всем более или менее вменяемым. И на кого здесь обижаться, когда это реальность? Как можно профессионально работать, когда подчиненные так чувствительны к самым невинным замечаниям и так глухи к общеизвестным истинам?..» — погрузился Костов в размышления. Он искренне, как большинство мужчин, не понимал, чего бабам нужно с этим феминизмом, за что они борются и почему обижаются.

— А с чего вы взяли, что он нормальный? Он самовлюбленный. — Недовольный и агрессивный голос Надежды вернул его к действительности. — Мог, не мог… Чужая душа — потемки. А с чего вы взяли, что он мужик?

— Ну-у-у, — протянул Костов, ты даешь! А кто же он?

— По-моему, он не мужик, а говнюк, — не стала подбирать выражения бесхитростная Надежда.

— Ну ладно, вернемся к нашим баранам. О чем мы говорили? — прервал ее Костов. — О том, чем мы можем надавить на Сохову. Еще есть завещание. Тот факт, что буквально за пару месяцев до убийства Олег Лосский составил завещание исключительно в пользу Алины Соховой, подозрителен. С чего он вообще вдруг решил составить завещание накануне всего лишь двадцатисемилетия? В России это, в общем, не принято. Наших людей не уговоришь на нечто подобное даже в более зрелом возрасте. Они воспринимают это так, будто им предлагается завтра же лечь в могилу. Вот твой Андантинов — он сформулировал свою последнюю волю у нотариуса?

— Не, — мотнула растрепанной головой Надежда. — И не у нотариуса тоже не сформулировал.

— А что же он о тебе не думает? Что ты будешь делать, когда к тебе, молодой вдове, заявятся три его предыдущих жены и все существующие дети и наложат лапу на имущество?

— Было бы на что лапу накладывать… — пробурчала коллега. — И вообще, с чего ты взял, что мне пора к похоронам готовиться?

— Вот-вот, — кивнул Костов. — Потрясающая беспечность — признак российской темноты и бескультурья. Я, кстати, тоже этим не занимался. Но мы, бедные опера, что можем поделать против социальных норм, обычаев и предрассудков населения? Это я к тому, что странно это, странно, что Олег Лосский составил завещание перед самой смертью.

— Еще одна маленькая деталь — в беседах со мной коллеги Соховой давали понять, что девушка не умеет жить по средствам, вечно по уши в долгах… — встряла Надежда. — Но…

— Что «но»?

— Не могло все произойти случайно? Сохова поругалась с Лосским, дошло до драки, Лосский почти на ногах не стоял. Нечаянно она столкнула его с балкона, испугалась и убежала. Потом попросила любовника, Абдулова, ее выгородить — мол, когда тот уходил, попрощался с Лосским, то есть видел его живым, и все такое… А может быть, вообще — толкнула ненароком, отвернулась и сразу ушла и не заметила, что он перелетел через перила.

— Не заметила — это мило! Какая невнимательная девушка! Сбросила возлюбленного с шестнадцатого этажа — и в голову не взяла! А царапины? — Костов, как и полагается начальнику, направил подчиненную на верный путь. — А царапины, между прочим, у Абдулова. Но когда будем разговаривать с Соховой, ты и в самом деле приглядись к ней получше — есть ли на ней грим. Царапины закамуфлировать очень просто.

Все расчеты оперов были опрокинуты с первой же секунды. Открывшая им дверь Алина (менты сообразили, что легче всего ее застать дома утром) была не одета — лишь накинула ослепительно белый шелковый короткий халатик, не накрашена, только со сна. Ее кожа блистала свежестью, и сразу было видно, что гримом здесь и не пахло. Трогательно выпирали детские щеки. С этими ненавистными щеками Алина сражалась денно и нощно. Она видела себя женщиной-вамп, загадочной, роковой особой, с узкими длинными глазами и впадинами под высокими скулами и темной прядью на ухо. Превратить ее круглые глаза в узкие — плевое дело, задачка для начинающего гримера. Цвет волос — вопрос выбора. Но щеки портили все дело — их не скроешь, не срежешь, не втянешь надолго. Ни диета, ни физические нагрузки в спортклубе не причиняли никакого вреда ее жизнерадостным «ланитам» — так противно называл ее прелести один противный знакомый. Она ненавидела, когда окружающие умилялись ее щеками, но окружающие, особенно при первом знакомстве, почему-то все как один считали своим долгом сделать ей комплимент именно по поводу щек… Вот и сейчас.

— Таким щечкам любая косметика — только помеха, — галантно шаркнул ножкой Костов, пока Надежда впивалась взглядом в лицо Соховой. Ни грима, ни царапин.

Алина вздохнула.