Какая такая любовь, у нас же дети!

Я плачу – он обнимает меня, гладит по голове, вытирает слезы. Я хочу поделиться радостью – он отвлекается от своего телефона, слушает, в его глазах интерес, он улыбается. Я говорю, как меня задела его шутка. Он выражает сожаление, и я вижу – он сожалеет. Тогда я знаю: с нашей связью все хорошо. Я могу быть спокойна.

Грудные дети – мастера устанавливать эмоциональную связь. Ведь без заботливых взрослых им не выжить. Вы наклоняетесь над ним – он ловит ваш взгляд. Говорит: «Агу-у-у». Вы повторяете за ним ласково: «Агу-у-у». Он беззубо улыбается вам. Вы невольно улыбаетесь в ответ. Вы вовлечены в общение и отзывчивы к его действиям.

Дети постарше проверяют, доступны ли вы для них эмоционально, рассказывая истории: «Ну мама, ну послушай!» Показывая вам свои рисунки, конструкции из лего. Неся вам свои синяки и царапины. Вы реагируете: слушаете с интересом, улыбаетесь, смотрите в глаза сочувственно, обнимаете – все в порядке, мама доступна и отзывчива. Я могу на нее положиться. Можно бежать дальше исследовать мир.

Вот бы мы могли всегда быть эмоционально доступны друг для друга! Число разводов бы сильно снизилось. Но у каждого из нас своя история привязанности, начиная от отношений с родителями. И эта история сформировала наш стиль привязанности – то, как мы ведем себя в близких отношениях.

Кому-то повезло: все складывалось благополучно, родители были эмоционально доступны и надежны. Следующие значимые отношения тоже не оставили глубоких травм. И у человека сформировался надежный стиль привязанности. Такой человек не станет впадать в панику при малейших намеках на отчуждение. Попросит партнера об эмоциональной доступности: услышь меня, успокой меня, раздели мои чувства – мягко, без нападения. Сам сможет выдержать эмоции партнера и оставаться на связи.

Кому-то пришлось много тревожиться об эмоциональной связи с родителями и другими важными людьми. Может быть, у родителей было слишком много своих проблем, и они не могли оставаться эмоционально доступными достаточно часто. Может быть, они сами выросли в семье с холодными, отстраненными отношениями. Тогда ребенок постоянно начеку: я еще могу рассчитывать на тебя, на твою любовь и поддержку? Что мне сделать, чтобы вернуть твое внимание и настроенность на меня?

Вырастает взрослый с тревожным стилем привязанности. Ему все время нужны подтверждения, что со связью все в порядке. И в паре он становится преследующим – тем, кто пытается достучаться, выяснить отношения. Мягкий преследующий будет просто первым обнимать, предлагать провести время вместе, начинать разговоры о чувствах. Если тревоги много, преследование может стать жестче: преследующий будет кричать, обзывать, даже трясти. Повод для ссоры может быть любым. Но за всеми действиями всегда стоит: «Услышь меня! Покажи мне, что ты слышишь меня, что ты со мной в моей боли!»

Третий стиль привязанности – отстраненный. Он формируется, когда быть привязанным оказывается слишком больно, и лучше закрыться, спрятаться «в домик», замерзнуть, чтобы не страдать. Такие люди становятся в паре избегающими. Но бывает иногда, что встречаются два человека с отстраненным стилем привязанности, и одному приходится стать преследующим, чтобы связь в паре сохранялась.

Расскажу про одну пару, моих клиентов. У нее тревожный стиль привязанности, у него, как водится, отстраненный.

Она выросла в семье, где родители были заняты своими сложными отношениями и в итоге разошлись. Ей не хватало маминой надежности, маминого утешения, важного места в маминой жизни и в мамином сердце. Мама пыталась справиться со своими проблемами. Помнит, как еще в садике «прилипала» к ласковой воспитательнице. Ловила подтверждения того, что приятна ей, что хорошая девочка.

В отношениях с мужем все время следит: с ней ли он эмоционально, отзывчив ли к ее чувствам, доказывает ли ей, что она важна. И моментально попадает в свою травму отверженности при малейших признаках, что не отзывчив, не с ней, не значима.

Он – сын эмоционально нестабильной и властной матери. Очень рано научился закрываться. Внутренне отстраняться от бури ее эмоций, от ее давления и требований. Выбрал ту же стратегию, что и его отец: эмоционально отсутствовать в моменты маминых всплесков.

В детстве это помогало не разрушаться от маминого натиска. Сейчас в отношениях с женой привычно выстраивает стену для ее сильных чувств, уходит от них в логические выкладки и аргументы. Жена пытается пробиться через эту стену с еще большей эмоциональной силой и чувствует горькое отчаянье, потому что не удается.

Случайно ли они оказались в отношениях, в которых каждый погружает другого в его детские травмы? Нет, скорее закономерно. Помните, мы говорили об этом? Мы выбираем партнера, про которого наше подсознание моментально угадывает: с ним я окажусь в знакомой ситуации, с ним я смогу решить мои детские конфликты.