Какая ведьма?/Which Witch? (СИ)

— Оговорился. Выпад! Полуоборот! Отскок! И ещё раз! Мисселина, а где защита? Сколько раз можно повторять? После отскока всегда должна быть защита, выброс клинка, прикрывающий голову и шею. Всегда! Необходимо выработать абсолютный рефлекс. Ещё раз! Вот так! Видишь, как здорово получилось с таким выпадом? — Ламберт активно жестикулировал. — Таким фортелем ты можешь отразить любой удар и наносить сама. Можешь бить назад, если понадобится. Ну покажи пируэт и удар назад.

— Ха-а-а!

— Очень хорошо. Понимаешь, в чём вся штука? Дошло?

— Я не дура!

— Ты девушка! Все девки… без понятия.

— Эх, Ламберт, ну что же ты так! — издала смешок Мисселина.

— Если бы да кабы во рту выросли бобы, то был бы не рот, а целый огород. Ну достаточно.

— Я не устала.

— А я устал. Сказал, отдых. Слезай с гребня.

— Сальто?

— А ты как хотела? Как курица с насеста? Давай прыгай. Не бойся, я подстрахую.

— Ха-а-а!

— Ловко. Для девчонки очень даже хорошо. Можешь снять повязку с глаз, — девушка отбросила кусок ткани в сторону Ламберта. Тот поймал её на лету. — Ладно, иди отсюда, —ведьмак забрал тренировочный меч. — И ещё, будь так добра, принеси тёплого вина. Я замёрз, как собака…

Девушка кивнула спустилась вниз. Конец ноября, и в Каэр Морхен опять вернулся холод. Мисселина старалась одеваться теплее и двигалась больше, чем обычно. Они с Цири старались протапливать комнату как можно лучше, то и дело бегая за дровами. А с тех пор, как вернулся Ламберт, они возложили на плечи ведьмака важную миссию: колоть для них дрова. Не сказать, что он был в восторге, но всё же выполнял просьбу девушек, хоть и ворчал без остановки.

Койон вернулся последним, всего два дня назад, но с ним почему-то Мисселина не успевала завести разговор. Казалось, он и сам избегал её…

Во дворе не пустовало: Цири как раз бежала к маятнику со всех ног, Эскель о чём-то говорил с Койоном. Девушка направилась к конюшне: она собиралась покормить Люпина.

— Мисселина-а!

Вихрь с рыжими волосами и в голубом платье крепко сжал девушку в объятиях. Та улыбнулась, когда вихрь успокоился и остановился, представ в обличии Трисс Меригольд, весёлой чародейки с каштановыми волосами, хохочущей по любому поводу и выглядевшей, как девчонка.

— Ох, Трисс… я так рада тебя видеть! — при взгляде на улыбающуюся чародейку обида от чего-то приутихла.

— А как я рада! Ох, Мисселина, до чего же я скучала! — Меригольд снова обняла её, затем отстранилась и осмотрела с ног до головы. — Ах, ну и красавица! Настоящая женщина!

— Ещё успеете нарадоваться, — ворчливо вставил Весемир. — Пошли, Трисс, покажу тебе твою комнату. И предоставим тебе лучшую кровать в Каэр Морхене.

Трисс весело подмигнула Мисселине, и последовала за старым ведьмаком. Девушка вздохнула. Нет, обидно всё так же. В довершение ко всему, Меригольд даже не делает вид, что ей жаль из-за сделанного. Ну и чёрт с ним, подумала. Прошлое не вернуть, а с Трисс она успеет поболтать.

***

Ветер постукивал ставнями, шевелил прикрывающие окно остатки объеденного молью гобелена. Трисс в абсолютной тьме лежала на лучшей в Каэр Морхене кровати. И не могла уснуть. И дело было вовсе не в том, что лучшая в Каэр Морхене кровать оказалась древней развалюхой. Нет. Трисс усиленно размышляла. И все отгоняющие сон мысли крутились вокруг одного основного вопроса: почему и зачем её вызвали в замок? С какой целью?

Болезнь Весемира – не более, чем предлог. Весемир ведьмак. То, что при этом он ещё и столетний дед, не мешает многим молодцам завидовать его здоровью. Если б оказалось, что старца, допустим, пырнул жалом мантикор или покусал вурдалак, тогда Трисс ещё могла бы поверить, что ее вызвали именно к нему. Но «ломота в костях»? Смех, да и только. «Ломота в костях» – не шибко оригинальное недомогание в чертовски холодных стенах Каэр Морхена. Весемир вылечился бы ведьмачьим эликсиром или – ещё проще – крепким ржаным самогоном внутрь и наружно в равных пропорциях. Ему не понадобилась бы чародейка с заклинаниями, фильтрами и амулетами.

Так кто же её вызвал? Геральт?

Трисс ворочалась в постели, чувствуя волны накатывающего тепла. И возбуждения, усиленного злостью. Тихо выругалась, ударила кулаком по перине, перевернулась на бок. Древнее ложе заскрипело.

«Я не владею собой, — подумала она. — Веду себя словно глупая девчонка. Или того хуже – как недоласканная старая дева. Не могу даже логично мыслить».

Она снова выругалась.

За ужином они беседовали, сплетничали о том, о сем. Несколько раз Трисс пыталась навести разговор на Дитя-Неожиданность. Впустую. Они тут же меняли тему.