Какая ведьма?/Which Witch? (СИ)

Бранное слово слетело с губ Эскеля, когда он снова оказался в заезде, прямо перед Лютиком. Глядя на промокшего до нитки ведьмака и его побледневшую спутницу, бард коротко кивнул и набросил плащ, который до этого лежал на сгибе его локтя.

— Ей плохо. Она ранена, — шепнул Эскель.

— Я позову медичку, — пообещал Лютик, тут же пропадая в белесой завесе дождя.

Не теряя времени, ведьмак направился в их комнату, попутно поглядывая на Мисселину. Но всё было так, как прежде - она дрожала всем телом, от ступней до кончиков волос. Лицо её было бледным, усыпанным мелкими капельками воды и холодного пота. А губы так и застыли чуть приоткрытыми, пока руки девушки безвольно повисли, словно у куклы. Эскель хотел было отвернуться, но не мог. Прижав её к себе крепче, ведьмак коснулся губами влажного лба девушки.

Оказавшись, наконец, в комнате, мужчина бережно уложил её на кровать. Оказавшись на простынях, Мисселина что-то невнятно простонала, прежде чем снова застыть и закрыть глаза. А Эскель, торопливо прижав к её ране валявшиеся рядом полотенце, склонился над ней и потормошил за плечо.

— Мисселина! — но она не ответила на его оклик, так и продолжив лежать без сознания, содрогаясь всем телом. — Нет…

В этот момент ведьмак вдруг пожалел, что исцелить Мисселину было не в его силах. Хотя прямо сейчас он бы отдал всё, чтобы она пришла в сознание, и открыла глаза, и не засыпала - хотя бы это. Эскель вдруг почувствовал, как его обуял сильный, почти невероятный ужас, который вряд ли можно с чем-то сравнить. Это был страх за жизнь Мисселины, которая лежала перед ним, истекая кровью и трясясь в лихорадке. И Эскель знал, что ничем он не может ей помочь. Ничего, кроме этого жалкого полотенца под её рёбрами, он сейчас не мог дать.

Ведьмак зажмурился, сжал свободной рукой дрожащую ладонь Мисселины, и крепко поцеловал её тыльную сторону. Знал, что она об этом никогда не узнает, но всё же сделал это. Если бы только это могло помочь…

— Прошу тебя… — прошептал он в её ладонь. — Мне ведь больше ничего не нужно… ты же знаешь. Только… — на секунду он запнулся, и качнул головой. — Только ты мне нужна. Мисселина…

Внезапно в голове Эскеля пропали все мысли, все образы, увиденные им за долгую жизнь. Сейчас, стоя на коленях у кровати, на которой его любимая медленно умирала, ведьмак был готов на что угодно: молить о её исцелении богов, в которых никогда не верил. Готов был совершить любое безумство, пойти на самые опасные авантюры… Лишь бы она осталась в живых. Только бы она снова вернулась к нему во всей своей глубине - нежная, дерзкая, остроумная, колкая и любящая… только бы она снова вернулась.

В этот самый миг Эскель осознал, что ради неё готов отдать свою жизнь без раздумий.

За окном прогремел оглушительный раскат грома, когда дверь отворилась и в комнату вбежал Лютик, держа в руке тяжёлую с виду сумку. За ним вошла молоденькая - не старше восемнадцати лет, - девушка с тёмно-рыжими волосами, подстриженными чуть выше плечей. Когда она сбросила с плечей промокший насквозь плащ, ведьмак заметил светло-зелёное платье медички, расшитое мудрёным золотистым узором.

Не став терять зря времени, она приблизилась к Мисселине, словно не замечая ни Эскеля, ни Лютика. Медичка прикоснулась ко лбу раненой, нащупала пульс на шее и кисти, а затем обратила свой взгляд на рану. Рыжеволосая что-то внимательно рассматривала, прежде чем не обернуться в сторону мужчин.

— Лютик, дай мне мою сумку, — бард быстро выполнил требование медички, и та принялась искать что-то в недрах сумки. Воцарилось молчание, которое Эскель хотел бы прервать. Но Лютик опередил его.

— Шани, что там? Сможешь залатать?

— Если бы всё было так просто, — покачала головой Шани, вытащив пинцет из футляра. — Рана глубокая, однако с жизнью совместимая. Но в ней застрял обломок. Железо, кажется, — медичка подняла взгляд на ведьмака и барда, пока протирала инструменты спиртом. — Мне нужно будет вытащить его из раны. Так что вам лучше выйти.

— Я останусь, — тут же отчеканил Эскель тоном, не терпящим возражений. Секунд пять Шани пристально смотрела на него, а затем пожала плечами. Лютик же, хмыкнув, похлопал ведьмака по плечу.

— Если что, я внизу, — Эскель кивнул, и бард вышел из комнаты.

Едва дверь закрылась, ведьмак обернулся на Шани, которая силилась снять корсет с Мисселины. Качнув головой, мужчина подошёл к медичке и, достав кинжал, бесцеремонно вспорол ленты на корсете. Шани, немного вздрогнув от неожиданности и удивления, отбросила этот предмет гардероба в стороны. Эскель проследил за его полётом, попутно спрашивая себя, откуда эта штука взялась у Мисселины?

Тем временем Шани уже освободила спутницу ведьмака от грязной одежды, и взгляду открылись тонкие ключицы Мисселины, её грудь и живот, перепачканные кровью. Снова окинув взглядом свою пациентку, Шани цветасто выругалась. И не без причины - ещё одна рана зияла прямо под правой грудью Мисселины, окрашивая бельё девушки глубоким кармином. Покачав головой, Шани принялась осторожно снимать лиф с ведьмачки.