Какой простор! Книга вторая: Бытие

Поздно ночью, когда Кузинча и Ванда легли спать, Светличный стал проверять купленные облигации по последней тиражной таблице. Проверил двадцать штук, ни одна из них не выиграла. Принялся за последний десяток — и вдруг так и обомлел. Не померещилось ли? Пятирублевая облигация, только что приобретенная у Шульги, выиграла сто тысяч рублей. Носовым платком лавочник протер очки; не веря своим глазам, еще раз сверил номера. В «Правде» сообщалось, что сто тысяч рублей золотом пали на облигацию под номером 1 735 410, серии 04. Эти же счастливые цифры стояли и на облигации, лежавшей перед ним.

— Милая ты моя! — Обмылок поцеловал облигацию; словно на кредитке, долго рассматривал водяные знаки.

Огромное богатство, магически заключенное в клочке синей бумаги, лежало перед ним, будто случайно найденный клад. И самое интересное: чтобы овладеть этим богатством, он не сделал ни малейшего усилия, не ударил палец о палец. Бывают же на свете такие удачи!

Светличный лег в постель, но не смог уснуть до утра, все думал и думал, рисуя перед собой картину одну заманчивей другой. Он представлял себе, как придет получать выигрыш и там же, в банке, при всех служащих, сделает благородный жест: на всю выигранную сумму приобретет новые облигации. Это, бесспорно, патриотический поступок, о нем, конечно, напишут в газете, поместят его портрет. Ведь повсюду висят назойливые плакаты с призывом: «Покупайте облигации Золотого займа».

Чрезмерную глупость следует вознаградить. Сторож Шульга скоро станет его сватом, и Светличный преподнесет ему небольшой подарок, купит берданку или, еще лучше, хорошую пенковую трубку. Пускай старый дурак, не давший себе труда заглянуть в тиражную таблицу, дымит себе на завалинке.

Свадьбу, по горячему настоянию Кузинчи, решили справлять в ближайшее воскресенье, но без попа, по новым законам. Ванда не стала возражать, так как ближайшее воскресенье было последнее перед постом, а в пост православная церковь запрещает браки. Ванда, сама никогда не венчавшаяся, заявила, что перед свадьбой положено говеть. Но Кузинча только нетерпеливо махнул рукой.

В назначенный день утром жених в новом шевиотовом костюме, подаренном мачехой, отправился с хромой Галькой на Петинку, в загс. Там, в чистой светлой комнате с пальмами, с аквариумом, в котором плавали забавные золотые рыбки, их уже ждали принаряженные свидетели — Ваня Аксенов и Нина Калганова, явившаяся с фотоаппаратом.

Галька вся расцвела и была прелестна. Новое шерстяное платье лилового цвета туго стягивало ее пышную грудь. Она была на голову выше жениха и походила на сестру, которая за руку привела с собой любимого младшего брата.

Нина, подавая молодым руку, ласково-насмешливым взглядом окинула их. И ей подумалось, что она тоже невеста, в белом платье, а рядом с ней — Лука Иванов в военном костюме.

Пожилая регистраторша не спеша записала в толстой тетради полагающиеся сведения о женихе и невесте. Акт подписали новобрачные и скрепили своими фамилиями свидетели. Регистраторша с ласковой улыбкой представила молодым вышедшего из другой комнаты депутата горсовета Марьяжного. Григорий Николаевич торжественно поздравил Кузинчу и Галю с законным браком, от имени советской власти подарил им книгу Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», вручил свидетельство. Вся процедура венчанья была закончена в каких-нибудь пять минут. Но зато какие это были минуты для молодых людей!

— Ну вот, дорогая, теперь мы с тобой муж и жена, — шепнул Кузинча и, приподнявшись на цыпочки, долгим поцелуем поцеловал Гальку в губы.

Ваня взял из рук Гальки свидетельство, вслух прочел еще никогда не виденный им документ с оттиском гербовой печати.

Из загса в коляске на дутых шинах новобрачные и свидетели направились в дом Светличного, где уже был накрыт стол и гости ждали возвращения молодых.

Шел не то снег, не то дождь, но, несмотря на это, возле лавки толпились жители Качановки. Издавна уже так повелось, что свадьбы и похороны привлекали массу народа. Мальчишки первыми увидели приближающийся экипаж, запряженный парой гнедых рысаков под синими сетками; запыхавшись, вбежали на расчищенное крыльцо, застучали кулаками в двери, закричали:

— Едут! Едут!

Игнат Светличный и Ванда поспешно вышли на Золотой шлях, на глазах всех поцеловали невестку и сына, осыпали их легким хмелем.

Из города в наемном автомобиле примчался Коробкин с сыном Николаем, привез картонку с двумя парами туфель: женскими на высоких каблуках — для невесты и желтыми мужскими — для жениха.

Критически оглядев невесту, Колька сказал Ване:

— Я бы никогда не женился на такой.

— Почему?

— У нее волосатые ноги.

Ваня улыбнулся. Неужели это может оказывать влияние на такие серьезные вещи, как любовь и женитьба?

Новобрачных посадили за стол в переднем углу, под образами. Справа и слева от них сели родители.