Кактус второй свежести

– Вот уж понаписали! Погиб, сражаясь с белогвардейцами, когда собирал разведданные. Ха! Ванька к кухарке пошел ночью, не терпелось ему. Говорил я дураку: «Не лезь туда, в деревне белые, сиди тихо. Потом с бабой повеселишься. Утром беляков выгоним и делай что хочешь». Ан нет! Идиот никого не послушал, в окно к поварихе залез. Думал, там его шлюха спит, а в комнате оказался офицер. Он Ваньку пристрелил. Наш командир скумекал: если узнают, зачем парень в дом, набитый белогвардейцами, залез, то старшему в группе… оторвут, и живо доложил наверх, что отправил Коломенского в разведку и он геройски погиб.

Галя открыла рот.

– Дедушка, ты знал Ивана Сергеевича?

– Да и остальных, кто в книге упомянут, тоже, – рассмеялся всегда угрюмый дед. – Писателя, который ее сочинил, тоже. Мы все вместе служили в Гражданскую, а потом в НКВД работали. Писака слабак, два раза на расстрел сходил, потом заболел. Слишком грамотный был, стишки строчил про любовь. Его отправили в газету работать, потом он писателем стал. Но мы с ребятами знали: здоров прозаик, как молодой бык. Он кого-нибудь расстреляет, потом в лес подальше уйдет и плачет. Жалко ему врагов народа было, не герой он вовсе, а те, о ком он настрочил, – дураки. Вот мы с парнями…

Глава тридцатая

Из уст старика полился рассказ. Он пустился в страшные воспоминания. Почти сразу Галю затошнило. Сколько времени Павел Николаевич вещал о том, как с товарищами убивал мужчин, женщин, детей, она не знала. Когда старик устал и заснул, девочка выползла в коридор и прислонилась к стене. Матери дома не было, из своей комнаты вышел Веня.

– Цыпа-дрипа! – сказал он. – Кровопийца нашел новую слушательницу? Предупреждал я тебя: чихай, кашляй. Почему не послушалась?

– Забыла, – заплакала Галя. – А он правда все это делал?

Брат кивнул.

– Дедушка большевик, – зашептала Галя. – Владимир Ильич детей любил, елку им наряжал. Павел Николаевич должен был себя вести как Ленин. Я тебе не верю. Дед заболел, он бредит.

Вениамин обнял сестру.

– Никому ни гу-гу о том, что от старика услышала. Вести себя как Ленин? Может, он хорошо относился к малышам, но только к рабоче-крестьянским. Дворянских велел убивать.

– Нет, нет, – затряслась Галя, – ну нет же.

Вениамин увел сестру в свою комнату.

– В России был царь, знаешь?

Сестра кивнула.

– Большевики совершили революцию, – продолжал Веня. – Куда Николай Второй делся?

– Уехал, наверное, – предположила Галя.

– Нет, царя по приказу Ленина убили вместе со всей его семьей, – объяснил брат, – с женой, дочерьми, горничной, поваром, врачом и камердинером. У царя был тяжелобольной сын, он еле ходил. Его тоже расстреляли, мальчику тогда исполнилось тринадцать лет.

– Откуда ты все это знаешь? – ахнула Галя.

– Радио одно слушаю, – объяснил брат, – не советское.

– Не мог Ленин так поступить! – стояла на своем сестра.

– Мозг включи, кто, кроме него, мог такой приказ отдать? – спросил Веня. – Дед с товарищами много людей убили, потому что не все хотели признавать советскую власть. Они бандиты, брали у мертвых что подороже, грабили их дома. Откуда у нашей матери все ценности?

– Что? – шарахнулась в сторону Галя.

Вениамин быстро свернул беседу:

– Ничего. Потом поговорим, мне пора. Рот закрой. Если кому о нашей беседе скажешь, меня в тюрьму посадят.

После того дня жизнь Гали превратилась в ад. Дед стал часто звать к себе девочку и заводить рассказы. Галя так боялась старика, что сидела молча, только моргала. Она помнила совет Вени, но воспользоваться им не могла, чья-то невидимая рука сжимала горло, кашлять и чихать не получалось.

Один раз старик вдруг похвалил внучку:

– Зря я тебя в детстве от себя прогонял, а Веньку любил. Гаденыш он, не хотел меня уважить, время со мной проводить, изображал чахоточного, кашлял, сопли в носу гонял. Ну и пошел дурень к бесам. Ничего он не получит, а тебя я награжу. Хочешь посмотреть, что от меня получишь?

Девочка молча кивнула. Павел Николаевич снял с шеи шнурок, на нем висел ключ, протянул его внучке и приказал:

– Картину со стены сними, код скажу.

За полотном обнаружился сейф. Галя открыла его и вынула бархатные коробки.

– Клади на кровать, – распорядился старик, – сейчас узнаешь, откуда ценности. Вот, любуйся!

В открытых шкатулках хранились ожерелья, кольца, браслеты. Галя не могла сдержать восхищения:

– Как в сказке! На картинке у царевны такие были.

– От рисунка проку нет, – заявил Павел Николаевич, – а то, что ты видишь, ого-го сколько стоит.

И из уст деда полилось новое повествование о том, как он вместе с товарищами приехал к богатым дворянам и расстрелял их, потому что эти люди прикидывались друзьями советской власти, а на самом деле мечтали истребить всех красных.

– Скажи мне «спасибо», – щурился в улыбке дед, – никогда голодной не останешься, все твоим будет. Сколько у нас комнат в квартире?

– Шесть, – прошептала Галя, – еще кухня, ванная, туалет.

– Почему я с друзьями в одном доме живу? – не отставал дед.

– Не знаю, – пролепетала девочка.