Кальде Длинного Солнца

Карта ударилась обо что-то твердое. Сначала он подумал о камне, но оно было слишком гладким; еще полминуты работы, и он обнажил новую находку: узкую рукоятку. Схватив ее, чтобы полностью вытащить, Шелк понял, что нашел трость с серебряной окантовкой, которую Меченос принес в дом Горностая специально для него.

Неожиданно полость затопил яркий свет. Он отвернулся от него, закрывая глаза.

— Я вижу, что ты здесь. Выходи.

Было что-то знакомое в этом грубом голосе, но он не узнавал его, пока обладатель голоса не сказал:

— Вытяни руки вперед, чтобы я мог их видеть, — и Шелк узнал сержанта Песка.

* * *

Сидя на белом жеребце посреди улицы Фиска, майтера Мята осматривала приближающиеся шеренги. Каждый из этих солдат стоил троих ее лучших, но их было мало. Разрывающе сердце мало, а труперы из Тривигаунта уже здесь. Да, пока только несколько сотен, но тысячи в пути.

— Стреляйте и тут же назад, — негромко сказала она, и тихо добавила: — Милостивая Ехидна, сделай так, чтобы меня услышали наши люди, но не эти солдаты. — Потом, немного громче: — Не слишком быстро. Но и не слишком медленно. Не то время, когда надо впечатлить меня. Не дайте себя убить.

Первый металлический ряд был уже почти в пределах досягаемости выстрела из карабина.

Она развернула жеребца и поскакала прочь, слыша, как позади нее началась стрельба: визг… банг! пуль и глухое буханье карабинов.

Кто-то вскрикнул.

«Я велела им кричать, — напомнила она себе. — Я подчеркнула это им, когда ставила задачу». Тем не менее, она знала, что рана была настоящей. Она натянула поводья, обернулась и посмотрела назад: позади солдат были рассредоточены люди из блокирующего отряда Грача. «Еще рано, — подумала она. — Слишком рано. Невозможно оценить по достоинству людей вроде Бизона и капитана — людей, которые помогают тебе составлять планы и проводить их в жизнь, — пока не угодишь в подобную ситуацию».

Длинный кабель был обернут вокруг всех колонн Зерновой биржи; он еще не был натянут, да пока и не должен был быть. Она отважилась взглянуть на высокий фасад, потом перевела взгляд на Шерсть и его погонщиков быков, затаившихся в тени в пол-улицы отсюда. Он и они стояли наготове рядом со своими животными, ожидая ее сигнала. Погонщики доверяли ей. Как и оборванные мужчины и женщины, которые стреляли и отступали так, как она научила их. Стреляли и умирали, потому что доверяли слабой женщине — доверяли ей, потому что Мазама научил ее скакать верхом, когда она была еще ребенком.

Она пришпорила жеребца. Вчера на нем ездили много и быстро, тем не менее, он рванулся вперед, пенящаяся волна силы. Азот патеры Шелка уже был в ее руке; она нажала на демона.

Увидев ужасный клинок, расколовший небо, погонщики Шерсти стегнули своих животных. Трос натянулся, безмолвно скользящий монстр из стали, самая большая змея Ехидны.

Раздалась громкая команда, солдаты остановились и повернулись кругом, их офицер увидел отряд Грача и заметил ловушку. Сейчас они могли бы целеустремленно атаковать, но ее собственный голос (так она сказала себе) был не в состоянии бросить армию против такого врага. Ее голос больше не воодушевит никого, значит, должна она сама. Она хлестнула поводьями белого жеребца, и звук серебряной трубы, который был ее голосом, отразился от каждой стены.

В пяти чейнах впереди клинок азота повредил ядерный генератор, и солдат, чьим сердцем был генератор, умер.

Вперед! Мимо ее собственной беспорядочной шеренги. Еще один солдат упал, и еще один. Вперед!

Жеребец запнулся и, как человек, закричал от боли; полдюжины солдат бросилось вперед. Жеребец, слишком слабый, чтобы стоять, упал; ей показалось, что ее атаковала сама улица, разом швырнув в нее все свои комья земли и кочки. Ее схватили стальные руки, био сражались с хэмами в безнадежной глупой схватке. Женщина, в три раза толще ее, взмахнула ломом. Солдат, которого она ударила, в ответ ударил ее прикладом карабина; она упала и не встала.

Майтера Мята билась в солдатской хватке. Азот исчез… Нет! Он под ногой. Солдат поднял ее, его ладони сжали ее, как клещи; она изо всех сил наступила на азот, выскочившее острие оторвало его ногу.

Из обрубка потекла черная дымящаяся жидкость, скользкая, как густая смазка. Они упали, и его хватка ослабела.

Она вырвалась, наклонилась, чтобы подобрать азот, а потом побежала, едва не упав опять; за ней гнались с потрясающей скоростью до тех пор, пока фасад Зерновой биржи не зачернел у нее над головой. Повернувшись, она разрезала преследовавшего ее солдата, чьи горящие искрящиеся половины упали к ее ногам.

— Бегите! Бегите! Спасайтесь!

Ее люди опрометью промчались мимо, хотя ей казалось, что у нее не голос, а бессильный вопль.

— Гиеракс, прими мою душу! — Меч азота ударил по первой колонне, и она разбилась, как стекло. Вторая, и фасад, казалось, повис в воздухе — угрожающее облако мрачного кирпича.