Калейдоскоп

– Мама, смотри! Тут девочка с собачкой! Смотри, она прямо как я. Это же колли, да? Пушистая собачка, – Милана осторожно протягивала калейдоскоп. Света аккуратно взяла его, чтобы случайно не нарушить рисунок, и посмотрела в окуляр: яркие кусочки мозаики выглядели хаотичной абстракцией. Но тут стекляшки задвигались и быстро сложились в новую картинку: профили мозаичных мужчины и женщины слились в поцелуе. У Светы задрожали руки. Похоже, месяц одиночества в постели даёт о себе знать. Всякие глупости мерещатся. Она медленно отдала калейдоскоп дочке.

– Ты видела, мама, да? Это я и моя собака!

– Что за чушь, – прошипела Ника. – Дай сюда! – Она выхватила калейдоскоп у сестры и поднесла к глазам, – Нет там никакой собаки! И девочки нет! Там ёлка, и подарки, и мама с папой обнимают ребёнка. А собаки нет! Вот.

Света во все глаза смотрела на десятилетнюю дочь. Неужели Ника настолько страдает в отсутствие отца, что специально придумала такой сюжет. Ещё и исключив из него младшую сестру. Но надо признать, Света и сама уже немного соскучилась по мужниным рукам и объятиям, ближе к ночи всё более отдающим жаром. Вот и увидела в дурацких стекляшках романтику. И вообще узоры калейдоскопов никогда не показывают конкретные картинки. Это просто мозаика. Просто узоры. Мандалы, если говорить современным языком.

***

Ночью Света неожиданно для себя вспомнила, что всё детство хотела иметь собаку и золотых рыбок. Она больше и не уснула. Лежала и перебирала в памяти все свои детские, так и не сбывшиеся мечты. Когда они только поженились с Германом, Света хотела завести котёнка, на собаку времени из-за вечной работы не хватало бы. Но муж оказался ярым противником домашних животных. Даже аквариум для него был лишь рассадником ненужной влажности и ещё менее нужных забот. Утром, передав детей Герману, она решительно села в автомобиль и поехала осуществлять желание тридцатилетней давности. Представила себе удивлённое лицо мужа, когда он увидит, на что она решилась, и счастливо улыбнулась: в первое воскресенье Адвента у них с дочками уже будет маленькое чудо.

Когда Света попрощалась с консультантом зоомагазина, любезно помогавшим ей надёжно разместить всё необходимое в багажнике, её окликнули:

– Свéтлана!

– Светлáна, – машинально поправила она и обернулась. Перед ней стоял улыбающийся Торстен.

– Свет–лáна, – исправился он, – вам понравились мои цветы?

– Что? Цветы от вас? Но как вы узнали, где я живу?

– Это было не сложно. Мне сестра сказала. Её сын с твоей девочкой в одном классе учится, – Торстен немного помолчал, ожидая ответа Светы, но она просто кивнула и отвернулась к багажнику. Торстен откашлялся: – Видишь, я уже перешёл на ты и теперь хочу пригласить тебя в кино. Сегодня. Сейчас.

– А ничего, что я замужем? – обернулась Света и сама удивилась агрессии в своём голосе.

– Но вы же расстались, – пожал плечами Торстен и, заметив замешательство Светы, широко улыбнулся и добавил: – В маленьких общинах все всё друг о друге знают. Ты мне сразу понравилась, тогда, на празднике. Я расспросил о тебе сестру, долго не решался, но вот теперь… Давай познакомимся поближе. – Он стоял такой высокий, широкоплечий, со слегка взъерошенными волосами, смотрел на неё со смесью восхищения и мольбы в глазах необычного зеленоватого оттенка. Света не помнила, чтобы на неё кто-нибудь когда-нибудь так смотрел. Она поняла, что, несмотря на первое не самое лучшее впечатление, этот мужчина ей нравится, и, прежде, чем успела подумать, услышала свой дрожащий голос:

– Хорошо. Но у меня дети. И мне надо отвезти домой рыбок. И растения. И аквариум. И подключить его.

***

Ей было неловко, когда она впустила в дом постороннего мужчину. Она казалась себе предательницей. Но та лёгкость и непосредственность, с которой Торстен помогал ей вносить и устанавливать аквариум, его добрые замечания и шутки постепенно расслабили её. В конце концов можно представить, что это просто игра. Она даже не сопротивлялась, когда Торстен обхватил её сильными руками. Затаила дыхание и смотрела, как медленно приближается его лицо. Ей давно хотелось узнать, как это – целовать другого мужчину, не мужа. Она этого уже совсем не помнила. Света не заметила, сколько времени они провели в объятиях, знакомясь с запахом и вкусом друг друга, с очертаниями тел, вдруг потянувшихся друг к другу.

Но, уткнувшись лицом в мягкий свитер, так красиво обтягивающий грудь Торстена, Света вдруг подумала, что надо бы купить такой же Герману. И сразу стало неуютно, неловко, даже как-то противно. Она поспешно высвободилась из объятий, посмотрела на часы:

– Ох, ничего себе, сколько времени прошло! Прости, мы уже не успеем в кино. Детей скоро привезут и… И, понимаешь, я бы не хотела, чтобы они тебя здесь видели.

Торстен печально кивнул:

– Я понимаю. В другой раз?

– Да, в другой раз. Прости.

– Я тебе позвоню? – Света кивнула, он наклонился и быстро чмокнул её в щёку. – Ты мне очень нравишься. Я не буду тебя торопить.

***