Календарь Морзе

– Однажды она встретит на своем пути по-настоящему злых людей, и я хотел бы, чтобы вы тогда оказались рядом. Хотя бы для того, чтобы ей было с чем сравнить… – Анютин отец взял фуражку, оставил на столе деньги, попрощался и ушел. Денег было достаточно, чтобы оплатить и мой обед, но я из дурацкой принципиальности расплатился сам, так что официанту здорово повезло с чаевыми.

– Это был ваш последний разговор? – спросил Александр Анатольевич, делая какие-то пометки в толстой тетради.

– Да, больше я его не видел. Не зря его предчувствия томили…

– Вы удивитесь, Антон, но многие, вспоминая тот (он же этот) день, отмечали, что им было как-то не по себе. Хотя это трудно отнести к достоверной информации – люди склонны задним числом приписывать себе этакую проницательность…

– Лично я ничего такого не чувствовал, – признался я. – Но я вообще бревно бревном. На меня даже магнитные бури не действуют. Наверное, железа в организме мало…

– Скажите, Антон… – быстро спросил Александр Анатольевич внезапно жестким тоном. – У вас есть оружие?

– Ага, – усмехнулся я, – болт-кладенец…

– Болт-кла… Ах, ну да, юмор, понимаю. Смешно, – Александр Анатольевич был совершенно серьезен. – И все же, есть или нет?

– Никогда не испытывал желания обзавестись, – ответил я. – Наигрался в войнушку в армии.

– Ладно, допустим, – принял мой ответ Александр Анатольевич. – А куда вы пошли после встречи с Сергеем Петровичем Трубным?

– Ну, вообще-то, я собирался вернуться на работу, но…

Когда я вышел из кафе, на улице творился сущий цирк. Две большие группы причудливо одетых людей стояли друг напротив друга и потрясали кулаками, грозя перейти к массовому рукоприкладству.

В одних я без труда опознал здешних роднолюбов – неоязычников-опрощенцев, якобы возрождающих исконные славянские верования и уклад. Когда Анюта писала о них статью, я сопровождал ее на предмет защиты от эротических фантазий интервьюируемого волхва, который во славу Велеса и Лады имел там все, что шевелится.

Выдуманное этими плетельщиками фенечек «славянское язычество» оказалось нелицензионной, урезанной и криво локализованной копией индуизма, но это только помогало «роднолюбам» считать себя «настоящими ариями». Их организация называлась «Звонкие пихты», они построили за городом, мышам на радость, большой сарай из говна и соломы, где жили в свальном грехе и дефиците гигиены. «Славянским духом» там штырило так, что глаза слезились. Это вообще характерная черта всяких Духовных Людей – проблемы с гигиеной. Отчего-то вокруг их духовности всегда зверски насрано. Подозреваю, у них на подкорке прописано, что Духовные Люди не какают, и подсознание всячески отвергает любые свидетельства обратного. Попытка хоть как-то наладить свой быт в этом вопросе была бы для них печальным признанием материальности собственной задницы.

Возглавлял шествие их лидер – волхв Беримир, в холщовых портах и белой вышиванке, с длинными сальными, перехваченными плетеной цветной веревочкой волосами. В прошлый раз я сделал вид, что не могу запомнить нелепого имени, и называл его либо Бэрримор, либо Дуремар, от чего он смешно бесился. Вокруг него столпились унылые хипповатые задроты с куцыми бороденками и куча баб в сарафанах – либо беременных, либо с чумазыми детьми, либо сочетающих оба состояния. Подозреваю, Дуремар их всех, по праву волхва, огуливает самолично. Если не обращать внимания на вышитые рубахи, то больше всего это сборище походило не на славянскую общину, а на цыганский табор. Нищий и неудачливый табор, слишком криворукий и ленивый даже для конокрадства.

Их противники были, наоборот, здоровые пузатые мужики с окладистыми бородами и суровыми лицами. На их головах красовались черные пилоточки вагинального фасончика, а на солидных пузиках натянулись черные же майки с белыми трафаретами. Стилизованная рыба с греческим «Ихтис» 1 внутри[30]и подпись: «Ловец человеков» [31]

.

Это были представители «Братства Рыбака», которые считали себя более полномочными носителями Истины. В отличие от бздливых роднолюбов, они были готовы в любой момент доказать это действием. Их символом был «кукан» – деревянный жезл с набалдашником, подозрительно похожий на огромный золоченый член. Местами позолота уже облупилась – «братцы-рыбатцы» не брезговали использовать свой артефакт в контактных дискуссиях. Я бы на роднолюбов и рубля не поставил.

– Что это, Бэрримор? – спросил я у волхва. Он выглядел растерянным и нервно подергивал себя за бороденку в предвкушении весьма вероятных трындюлей.

– У нас разрешенная акция! – возмущенно сказал он. – Вот бумага из мэрии!

– В заднее дупло ее себе засунь, выродок сатанинский! – громко захохотал предводитель «Братства Рыбака» архистратиг Евлампий, удостоенный этого звания, видимо, по размеру пуза. На пузе лежал такой огромный латунный крест, что на его ношение стоило бы выдавать оружейную лицензию. – Не может в нашем православном Отечестве быть разрешений на сатанинский обряд!

– Это не сатанинский обряд, а наш исконный славянский праздник! День снопа Волоса! – испуганно пискнул в ответ Дуремар.