Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Годовой цикл

За несколько дней до конца 6-го месяца, перед отбытием оракула храма Кармашара из Лхасы в монастырь Сэра, во дворе храма происходил Чам, посвящавшийся божеству Монбу Путра, одна из функций которого состояла в «управлении» грозой и градом. Чам исполняли лхасские полицейские и нищие — «могильщики». В 30-й день 6-го месяца оракул Кармашара отправлялся в монастырь Сэра, чтобы прорицать будущее Тибета; его свиту составляли монахи и несколько «могильщиков». Когда оракул возвращался в Лхасу, впереди процессии несли символические предметы, обозначавшие результат гадания. Затем полный текст его прорицаний вывешивался для обозрения на воротах храма в Лхасе, где каждый мог ознакомиться с тем, что ожидало страну. Многие переписывали текст, желая в будущем проверить достоверность предсказаний [Nebesky-Wojkowitz, 1956, с. 424–425]. Этот день был значимым для всех монастырей Тибета, да и для всех его жителей.

Для простых людей наступало время безудержного веселья. Все надевали свои лучшие одежды, самые красивые украшения. Все вместе, включая жен и детей, пели, затевали игры и состязания, разыгрывались шутки, женщины переодевались в мужскую одежду, мужчины — в женскую [Stein, 1972, с. 219]. Как уже говорилось выше, по мнению Р. Стейна, специфические обычаи и обряды Нового года перекликались с обычаями и обрядами летних праздников. Например, в 29-й день 6-го месяца в монастыре Лхасы сжигали так называемых «шестидесятников» (дугчуба). Как известно, дугчуба

состоял из деревянного столба, прикрепленного к квадратной доске. От четырех углов доски к вершине столба шли картонные полосы красноватого цвета, символизировавшие языки пламени. На верхушке столба прикреплялся сделанный из теста череп. Вся эта фигура должна была отвратить разнообразные беды и несчастья, насылаемые злыми силами. Сожжение дугчубы происходило также и в течение 1-го лунного месяца (в 15-й или 23-й день) [Огнева, 1985 (I), с. 215].

В 29-й день 6-го месяца в храме Брайбун собиралось много народу, в том числе и женщины, которым доступ в Брайбун в обычные дни был закрыт. Дугчубу выносили около полудня и сжигали за пределами монастыря. В тот момент, когда «шестидесятник» бросали в огонь, прорицатель, вошедший в транс, хватал лук и стрелы и стрелял по направлению к костру, чтобы поразить «врагов учения» [Цыбиков

, 1918, с. 331–333].

В 30-й день 6-го месяца в монастыре Брайбун происходила смена (в прошлом связанная с инициальной магией) выборных должностей управителей (шамо), младшего и старшего. Назначение их происходило за месяц до того. Было всего десять претендентов. Выбор производился Далай-ламой, выдававшим запечатанный конверт с указанием имен избранников. Конверт вскрывали возле святилища перед монастырем, где претендентов ожидали представители монастыря.

После оглашения имен избранников последние начинали готовиться к принятию должности: нанимали более роскошную квартиру, заводили более богатую обстановку, приобретали атрибуты своей должности — железный жезл, шили особые платья, облачения особого покроя, намечали помощников. Богатые люди Лхасы приходили к ним с многочисленными пожертвованиями, подарками, поздравлениями, деньгами, заручаясь таким образом знакомством и расположением, хотя и кратковременных, но сильных по должности управителей большого монастыря.

К дню смены (30-й день 6-го месяца) все бывало готово. Рано утром к избранным на квартиру являлись старшины их общин в парадных одеждах и слуги. Сюда же приносили два срубленных молодых высоких деревца, на которых были привязаны шарфы-хадаки и изображение символа круговорота сансары

Бхавачакры. Каждый шамо выходил из своего дома в сопровождении старшин и слуг своей общины. Впереди него несли деревце, с привязанным к нему изображением Бхавачакры, за ним шел один из старшин, воскурявший курительные свечи, далее шамо в полной форме, но только без жезла (его несли сзади слуги). По пути шамо раздавали всем хадаки

.

На западной стороне монастыря оба новых шамо сходились, и далее старший шел впереди, а младший — позади. К их приходу там, где должна была проводиться церемония, на покатом склоне горы расчищали обширную площадку, на которой растягивали большое живописное изображение Будды Шакьямуни. Верхние края крепились к особо устроенной каменной стенке. На стенку становились музыканты монастырского оркестра. В низу сидели предыдущие управители и главный уставщик. По прибытии новых шамо в землю у подножия изображения втыкались два деревца. Сделав три поклона Будде и поднеся изображению по одному длинному хадаку, они тоже усаживались, но их места оказывались ниже сидений старых управителей. Главный уставщик читал коротенькую молитву, которой вторили присутствовавшие монахи. На это зрелище собиралось много народу, располагавшегося на окружающих склонах.