Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Годовой цикл

Примечательно, что объяснения многих философских и религиозных категорий, понятий, терминов в восточноазиатской культуре как бы произрастали из деятельности земледельцев (правильнее было бы сказать — из представлений об идеальном, идеализированном облике земледелия и земледельцев). Так, один из известнейших буддийских деятелей и поэтов Кореи, Кюнё (X в.), излагая основные постулаты буддизма, в стихах-проповедях обращался к земледельческим образам. Он молился о том, чтобы «хлынул дождь» «вечной истины» Учителя:

Да оросит он сухое поле.Чтобы пробились ростки Добра —Там, где охвачены души людскиеЖаром желаний, огнем страстей!

Пусть под луной Пробужденья зреютВ пору осеннюю Знанья плоды![Бамбук в снегу, 1978, с. 34].

Несколько столетий спустя японский дзэн-буддийский монах, поэт, философ и художник Иккю Содзюн (XV в.) в теологических трактатах сопоставлял мир будды Амиды (санскр. Амитабха) — Землю Западного рая — с осенью, с временем, когда созревают плоды и когда собирается урожай [Штейнер, 1987, с. 137].

Циклическое восприятие потока времени, а также «сезонное», ассоциативное осмысление важнейших этапов жизни человека и общества оказали огромное влияние на формирование в фольклоре и литературе огромных разделов народной и классической поэзии. Достаточно вспомнить один из шедевров китайского художника и поэта Гу Кайчжи (IV–V вв.) — «Четыре времени года»:

Весенней водою озера полны,Причудлива в летних горах тишина.Струится сиянье осенней луны,Свежа в одиночестве зимнем сосна…[Китайская пейзажная лирика, 1984, с. 29].

Народная календарно-обрядовая поэзия была одним из истоков столь характерных для классической пейзажной лирики Восточной Азии жанров: «песни четырех времен года», «песни рек и озер» (подробнее на японском материале, в частности о соотношении календарно-обрядовой лирики в фольклоре и литературе см. [Садокова, 1988, с. 25]). В корейской народной поэзии, а затем и в литературе существовал жанр «песни двенадцати месяцев» (вольмён). Фольклорная песенно-поэтическая традиция народов Восточной Азии выявляет неразрывную связь с календарной обрядностью, с праздниками годового цикла. Достаточно напомнить об исполнении сказаний о Гэсаре у тибетцев в середине 5-го месяца, о разнообразных формах песенных славословий в честь победителей в состязаниях на летнем празднике Надом у монголов (см., например, [Кульганек, 1985, с. 63–71]).

Календарным праздникам обязаны своим возникновением многие виды и жанры народной и классической живописи. Это, прежде всего, касается новогодних картин — няньхуа у китайцев и сэхва у корейцев. Считается, что новогодние картины появились в Китае в IX в., а наибольшее распространение получили в X–XIII вв. [Алексеев

, 1966, с. 19; Кузьменко, 1987, с. 3]. В Корее народные новогодние картины вошли в быт со времени правления династии Корё (X–XIV вв.). С календарной тематикой соотносятся многие сюжеты классической живописи народов Восточной Азии. В разные исторические эпохи художники Китая, Кореи, Японии, Монголии и Тибета обращались к пейзажам четырех времен года, к изображению символов того или иного сезона, к живописанию важнейших сельскохозяйственных работ, к картинам народных праздников, веселых развлечений.

Календарные праздники, а первоначально обычаи и обряды были питательной средой для развития разнообразных форм народного театрализованного действа: это, например, танцы в масках у корейцев или представления Чам и Линдро ролмо у тибетцев. Древние земледельческие обряды были одним из истоков японского театра Но [Гундзи, 1969, с. 30–32, 40; Анарина, 1984, с. 29]. К городским народным развлечениям периода средневековья, к праздничным танцам фурю восходят традиции японского театра Кабуки [Гундзи, 1969, с. 44–46].

Особо плодотворным было развитие разнообразных видов декоративно-прикладного искусства: здесь и праздничная одежда, предметы, украшавшие жилище, приготовление и сервировка праздничных блюд, наконец, такие атрибуты торжеств, как театральные маски и костюмы, музыкальные инструменты, фонари, «лодки-драконы», воздушные змеи, праздничные переносные алтари (яп. микоси), колесницы, скульптуры из масла (у тибетцев) и многое другое, без чего были немыслимы радостные и веселые праздники, что создавало особую праздничную атмосферу, особый неповторимый настрой.