Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год

Точных сведений о начале зимы по народному календарю нет, хотя А. Уодделл сообщает, что зима начинается после Праздника огней, приходящегося на 25-й день 10-го месяца[748]. Вероятно, эти даты имели большое расхождение в зависимости от местных традиций. Буддийская церковь вобрала в себя народные обычаи и практически включила в свой пантеон всех персонажей добуддийской мифологии, поэтому какое-то отношение к началу зимних календарных праздников имеет официальный праздник богини Лхамо, отмечаемый в 14-й или 15-й день 10-го месяца. Раз в год в один из этих дней каменная маска богини вставляется в деревянную раму и затем в качестве лица прикрепляется к каркасу огромной фигуры, полой внутри. Внутрь фигуры помещается монах, который несет на себе всю конструкцию. Чтобы подготовиться к этой церемонии, монах-избранник вплоть до самого праздника в течение двух месяцев созерцает Лхамо.

Процессия во главе с фигурой богини совершает круг по городу и возвращается в храм, откуда начиналось шествие. Впереди Лхамо идут 21 мальчик с барабанами и парой цимбал, одетые в черные шапки, как персонажи Чама. Когда шествие заканчивается, во дворе храма разбрасывают жертвенные хлебцы (торма), которые почитаются населением как амулеты, оберегающие от злых духов

[749]. Одну из ипостасей богини Лхамо называют «Прославленная царица серпа Маг». В качестве ее атрибута называют сор — «серп» (к сожалению, пока не известно ни одного изображения богини с серпом). Сор

— магическое оружие против злых духов, очевидно, восходит к серпу как атрибуту богини Лхамо. До праздника созревания зерна существовал запрет на резку травы металлическим серпом, чтобы не разгневать бога-покровителя полей. Можно было рвать траву руками или жать серпами из рогов быка или овцы. Этот обычай сохранился в Лахуле[750]. Богиню сопровождают черные птицы, черные собаки, черные овцы. Кроме прочих атрибутов она держит мешок с болезнями, жребий и тамшинг — деревянную долговую табличку, известную еще в древнем Тибете

[751]. В свите Лхамо — богини времен года; атрибут Богини осени — серп.

Может быть, имеет смысл считать описанную церемонию косвенным указанием на существование в архаическом Тибете богини-покровительницы земледелия, а также обрядов, связанных с ее почитанием, следы которых растворились впоследствии в культе Лхамо как персонажа буддийского пантеона, тем более, что используемые во время совершения обряда в качестве атрибутов серп и долговые таблички, разбрасывание жертвенных хлебцев, свита из черных, явно жертвенных животных имеют аналоги в обычаях других народов, связанных с земледельческими культами.

В 25-й день 10-го месяца в Лхасе и Гумбуме отмечался Праздник огней в память «ухода в нирвану» Цзонхавы Лобзан-дакпы. А. Уодделл отмечает, что годовщина «ухода» Цзонхавы является праздником, специально установленным буддийской церковью и отмечаемым зимой, когда дни становятся короче. Возможно, этот праздник ассоциируется с великим праздником природы, известным и у других народов в это время и отмечаемых для того, чтобы «увеличить» утраченную силу света и «вернуть» Солнце[752]

. Официальное название Праздника огней — Галдан нгачход (Пять подношений в честь Галдана. Галдан — Обитель радости, местопребывание Майтрейи, Будды грядущего). Воздвигнутые в Лхасе алтари и площадки, храмы, государственные учреждения, частные дома украшались тысячами маленьких и больших масляных ламп, плошек и торма. Вечером того же дня происходило торжественное шествие, впереди процессии несли изображение Цзонхавы. Если фонари и лампы при этом горели ярко и ровно, то это было предзнаменованием великого процветания[753].

В Гумбуме этот праздник скорее напоминал ярмарку. Улицы были запружены праздничной толпой. По торговым рядам, на площадках и по горным склонам вокруг монастыря возникал грандиозный базар. Монахи, миряне, заезжие гости бродили толпами и развлекались разнообразными зрелищами — то выступлением группы заезжих акробатов из Пекина, то игрой с прирученным медведем. Вечером по знаку сигнальной трубы Гумбум весь наполнялся звуками труб и раковин. В соединении с голосами монахов, возносивших молитвы, эти звуки создавали необычайную симфонию. Вдоль порталов храмов, на крышах домов, возле всех изображений внезапно загорались тысячи огней, и монастырь становился похожим на далекое небо, усеянное звездами[754].