Калигула

Старый патриций. Ну, для единения с прекрасным.

Третий патриций. Мне сказали, что Калигула тяжело болен.

Первый патриций. Так оно и есть.

Третий патриций. Так что же происходит? (Радостно.) Ради всех богов, он умрет?

Первый патриций. Не думаю. Его болезнь смертельна только для других.

Старый патриций. Если можно так выразиться.

Второй патриций. Я тебя понял. Но скажи, разве нет болезни менее серьезной и более выгодной для нас?

Первый патриций. Нет. Эта болезнь вне конкуренции. Вы позволите? я должен видеть Керею.

Выходит. Входит Цезония. Минутная пауза.

Сцена девятая

Цезония (с безразличным видом). У Калигулы что-то с желудком. Его рвало кровью.

Патриции окружают ее.

Второй патриций. О всемогущие боги! Клянусь, если он поправится, я пожертвую в государственную казну двести тысяч сестерциев!

Третий патриций (с пафосом). Юпитер! Возьми мою жизнь в обмен на его!

В этот момент входит Калигула. Слушает.

Калигула (приближаясь ко второму патрицию). Я принимаю твой дар, Люций, и благодарю тебя. Завтра к тебе зайдет мой казначей. (Подходит к третьему и обнимает его.) Ты не можешь себе представить, как я растроган. (После паузы

.) Так ты меня любишь?

Третий патриций (проникновенно). Ах, Цезарь, нет ничего на свете, что пожалел бы я для тебя.

Калигула (по-прежнему его обнимая). Ах, Кассий, это уж слишком! Я не заслуживаю такой любви…

Кассий делает протестующий жест.

Нет, нет, говорю тебе, я не достоин… (Подзывает двух стражников.) Уведите его. (Кассию, ласково.) Иди, друг, и помни, что отныне сердце Калигулы принадлежит тебе.

Третий патриций (начиная волноваться). Но куда меня ведут?

Калигула. На казнь. Ведь ты отдал свою жизнь за мою, а мне уже лучше. Пропал даже этот противный привкус крови во рту. Ты меня излечил. Счастлив ли ты, Кассий? Рад ли отдать свою жизнь за жизнь другого, если этот другой Калигула? А я, между тем, снова здоров и готов ко всем праздникам жизни.

Стражники силой уводят третьего патриция. Тот сопротивляется и кричит.

Третий патриций. Я не хочу! Это была шутка!

Калигула (мечтательно, между криками). Скоро дороги к морю будут покрыты мимозами. Женщины наденут легкие платья. Небо станет глубоким и свежим, Кассий. Так улыбается жизнь!

Кассий уже почти у дверей. Цезония его легонько подталкивает. Калигула, оборачиваясь, неожиданно серьезно:

Жизнь, мой друг! Если бы ты достаточно ее любил, ты бы не играл ею так беспечно.

Кассия уводят. Калигула, возвращаясь к столу.

Когда теряешь, всегда надо платить. (Пауза.) Подойди, Цезония. (Оборачивается к остальным.) Кстати, мне в голову пришла интересная мысль, которой я хочу поделиться с вами. До сегодняшнего дня мое правление было слишком безмятежным. Его не омрачала ни повальная чума, ни жестокая религия, ни даже государственные перевороты. Короче, ничего, что могло бы остаться в памяти потомков. И отчасти по этой причине я стараюсь возместить нерешительность судьбы. Я имею в виду — не знаю, понятно ли это (с коротким смешком) — я сам заменяю чуму. (Сменив тон.) Но молчите. Вот Керея. Займись им, Цезония.

Выходит. Входят Керея и Первый патриций.

Сцена десятая

Цезония торопливо идет навстречу Керее.

Цезония. Калигула умер.

Отворачивается, словно сдерживая слезы, и пристально смотрит на молчащих патрициев. У всех подавленный вид — по разным причинам.

Первый патриций. Ты… ты уверена в этом? Это невозможно. Он только что танцевал.

Цезония. Да, и это усилие его доконало.

Керея быстро переходит от одного патриция к другому и опять останавливается перед Цезонией. Все молчат. Цезония, медленно:

Ты ничего не говоришь, Керея.

Керея (так же медленно). Это большое несчастье, Цезония.

Врывается Калигула и подбегает к Керее.