Калигула. Тень величия

Большой цирк бурлил в ожидании нового заезда. Людское море пестрело разными красками и волновалось, слышались крики и отзвуки ссор. Красные выиграли пять заездов подряд, а у зеленых случилась серьезная потеря: на середине второго заезда из колесницы выпал возница, а в четвертом правый пристяжной сломал ногу. Ставки на красных баснословно возросли. Служители арены устанавливали на Спине заново семь яиц с одной стороны и семь дельфинов с другой. Эти символы, посвященные Кастору и Поллуксу, покровителям Рима, и Нептуну, покровителю лошадей, символизировали количество кругов, которые за один заезд должны сделать колесницы.

Ирод Агриппа сидел в императорской ложе, нещадно палило солнце, но приказать натянуть тент он не решался, боясь пропустить самое интересное. Он уже поднаторел в искусстве делать ставки настолько, что на этот раз и не подумал ставить на красных. Один из подкупленных им служителей уже намекнул, что лучше ставить на золотых, только так можно обогатиться за счет возросших ставок на предыдущего победителя, а о том, что зеленые сошли в этот день с дистанции, догадался б и глупец.

Агриппа уже потирал руки, мысленно подсчитывая ожидавший его барыш, как вдруг услышал, как кто-то сзади опустился на мраморную скамью. Он в испуге подскочил, ожидая увидеть императора, но вместо этого увидел весело улыбающегося Эмилия Лепида.

– Приветствую тебя, мой друг! – произнес тот. – Гай Цезарь все еще в курии, но вскоре прибудет на последние заезды. Какие ставки?

Неприятное предчувствие кольнуло Ирода, он заметил, что, несмотря на показную веселость, глаза Эмилия холодны. Тем не менее, Агриппа принялся подробно рассказывать о неудачах зеленых и успехах красных. Внезапно Лепид резко нагнулся к нему и, сжав сильными пальцами плечо, спросил:

– Скажи, Агриппа, ты ведь предан нашему цезарю?

У Ирода язык прилип к небу, он судорожно сглотнул и кивнул головой.

– Это радует, – произнес Лепид, наслаждаясь его испугом. – А правду ли говорят люди, что гетера Пираллида долгое время была твоей любовницей?

Выпуклые и темные, точно маслины, глаза Агриппы полезли из орбит, кадык конвульсивно задергался. Он резко вскочил и замахал руками, точно отгоняя что-то от себя.

– И что?! – визгливо вскрикнул он. – Я не убивал ее!

– Тише, тише, – Эмилий чуть ли не силой усадил его обратно на скамью. – Я просто спросил. И откуда известно тебе, что ее убили? Она же, вроде, сама повесилась.

– Да ниспошлют боги проклятье на твою голову! – Ирод опять вскочил. – Вся Субура судачит об убийстве и ограблении! Ты что, пришел обвинить в этом меня?!

– Да замолкни же ты, наконец, – Лепид надавил на его плечи, принудив сесть. – Ты привлекаешь к себе внимание. – Он с деланной улыбкой огляделся по сторонам. – Я не собираюсь ни в чем обвинять тебя. Ты же друг Гая Цезаря! А значит, и мой. И если наш император доверяет тебе, то и я тоже. Я просто подумал, не знаешь ли ты, что могли в ночное время в ее доме делать Макрон и старый Клавдий?

Ирод похолодел.

– Пираллида продавалась мужчинам и жила на эти средства, – вымолвил он. – Она была гетерой.

Последнее слово он выговорил по слогам и с вызовом посмотрел на Эмилия. Лепид выдержал его взгляд.

– Что ж, пусть будет так, – примирительно сказал он. – Но мне также известно, что Макрон и Клавдий – твои старые друзья, вот я и подумал, что ты можешь знать их планы.

Усилием воли Агриппа совладал с охватившим его ужасом.

– Какие совместные планы могут быть у дяди нашего императора и бывшего префекта претория? Клавдий хоть и глуп, но не настолько, чтобы проводить время в обществе того, кому грозит скорый судебный процесс. Или тебе, Эмилий Лепид, неизвестно до сих пор, что Макрону вскоре будет предъявлено обвинение в оскорблении величия?

Лепид не ответил. Ему нечего было возразить Ироду, хотя он мог поклясться, что своими глазами видел и Макрона, и Клавдия вместе выходящими из дома Пираллиды. Но горящие искренним возмущением глаза Агриппы говорили о том, что иудей или искусно притворяется, или же ему действительно ничего не известно.

Эмилий закусил губу и поднялся.

– Мне пора идти, Ирод Агриппа. Увидимся позже, на обеде во дворце! – он собрался уходить, но вдруг резко нагнулся и зашептал ему прямо в лицо, обдавая горячим дыханием: – А кто такой на самом деле Фабий Астурик? Неужели ты думал, что мы все поверим, что он родственник Персика? Я жду ответа до вечера.

Помертвевший Ирод почти без чувств сполз со скамьи. Подбежавшие слуги стали размахивать опахалом и поить его водой. Жара этим летом выдалась сильная, многим становилось плохо под палящими лучами солнца. Лепид какое-то время с удовлетворением созерцал эту суету, затем резко развернулся и пошел прочь. Пора было поговорить начистоту и с остальными участниками этого предполагаемого заговора.

В слепой самонадеянности он не заметил, что из толпы чьи-то холодные глаза пристально наблюдали за ним.