Калигула. Тень величия

XXVI

Астурик напрасно ждал Мессалину. Солнце клонилось к закату, завершая свой ход по небосводу, а ее все не было. Фабий волновался, что она могла не получить его записку, но больше всего его беспокоило то, что Валерия могла передумать. Он не мог предугадать, какое впечатление оставил в ее душе рассказ Макрона. Возможно было и то, что она испугалась последствий заговора, который мог провалиться. Фабий корил себя за излишнюю поспешность, опасаясь, что подставил под удар себя и тех, кто ему помогал.

И лишь когда последний луч скользнул на прощанье по мраморному лицу Дианы, узкие ладошки неожиданно закрыли ему глаза. Счастливый, он обернулся и, заключив красавицу в объятия, стал покрывать прелестное личико поцелуями. Камень с сердца упал и рассыпался в пыль.

– Ах, прости меня, мой милый! – лепетала она, отвечая на поцелуи. – Отец вернулся, и мы обедали вместе. Я смогла ускользнуть, лишь когда он совсем утомился и решил отдохнуть. Пойдем же!

– Куда? – спросил Фабий. – Я надеялся провести время здесь, насладиться свиданием.

– О, нет! – застонала Мессалина. – Нас ждет Макрон. Я уже предупредила его, что мы скоро будем. Наш разговор еще не закончен. А удовольствия оставим на потом. Вначале дело.

Ее трясло от возбуждения. Она всю ночь проворочалась без сна, загадочный образ Юнии Клавдиллы заворожил ее. Ей хотелось стать похожей на нее, также управлять умами и подчинять себе окружающих. Амбиции требовали немедленного воплощения. Было понятно, что для Калигулы она никогда не сможет заменить ее, но стать такой же для нового римского цезаря ей представлялось весьма вероятным. Подобно Юнии, Мессалина могла создать его для себя и подчинить своей воле. В конце концов, если заговорщики решили открыться ей, значит, им необходима ее помощь. И надо было узнать, в чем она заключалась.

Мессалина пошла к своим носилкам, и Германику, чтобы поспеть за ней, пришлось чуть ли не бежать. Увидев, как решительно сжаты ее губы, Гемелл понял, что его возлюбленная станет им надежной союзницей и пойдет на все ради того, чтобы заполучить власть. Эта мысль заставила его улыбнуться, он остановил ее, обнял и страстно поцеловал. Сердце его радостно трепетало в ожидании ближайших событий. И он был, как никогда, уверен в близкой удаче.

В доме Макрона Мессалина уже не вела себя робко и испуганно, как в прошлый раз, она коротко, по – деловому, приветствовала Невия Сертория и сразу спросила в лоб:

– Помимо нас троих, кто еще участвует в заговоре? Макрон немного помедлил прежде, чем ответить:

– Посвященных мало. Заговоры, в которые вовлекалось много участников, всегда были обречены на провал из-за предательства. Еще Тиберий Клавдий…

– Дядя Калигулы? – потрясенно переспросила девушка.

– Племянник не оправдывает его надежды. Слишком многими преступлениями запятнал себя наш цезарь на пути к власти, да и после того, как обрел ее. Объявление о собственной божественности и желание причислить Друзиллу к сонму богов переполнили чашу народного терпения.

– Неужели Гай Цезарь намерен сделать ее римской богиней? – скривила губы Мессалина. Ей ли было, как бывшей подруге, не знать, что из себя представляла покойная сестра цезаря. Это ее покоробило до глубины души, потушив последние искры сомнения.

– Мы не дадим этому осуществиться, – уверенно произнесла она. – Еще кто-нибудь замешан в заговоре?

– Только Ирод Агриппа. Собственно, он и организовал заговор, но бросил все на полпути и исчез из Рима, едва Эмилий Лепид припугнул его.

– Что? Эмилий Лепид в курсе происходящего? – вскинулась Валерия.

– Нет, – попытался успокоить ее Макрон. – Но он сует нос все глубже в это дело. И, если его не остановить, то неизвестно, что он еще пронюхает.

Валерия удивилась, узнав, что Пираллида тоже была замешана в заговоре, завеса тайны ее гибели несколько приоткрылась, но Мессалина решила умолчать о своих подозрениях. Она никогда не верила в ее самоубийство, но ее так же не смутило, что гетера стала разменной монетой на пути заговорщиков.

– Значит, нас четверо, – подытожила она. – Но каждый силен своими связями и влиянием. А в чем заключается моя роль?

От ее цепкого взгляда не укрылось, что мужчины быстро переглянулись. Мессалина выдержала паузу, но ответа так и не последовало. И Макрон, и Гемелл отводили глаза.

– Что же вы молчите? – язвительно спросила она.

– Нужно украсть из покоев Калигулы письма его матери. Если они всплывут, то относительно происхождения Германика могут возникнуть сомнения.

– Неужели ту самую капсу с письмами его матери и запиской врача, где Сеян назван отцом? – в уме Мессалины всплыли подробности вчерашнего рассказа Макрона.

– Ты очень умна, молодая госпожа, – произнес Невий Серторий. – Как я уже говорил, эту записку подделал секретарь Тиберия Клавдия, но, я думаю, что тебе стоит ознакомиться с собственноручным письмом матери Гемелла и заверениями в его подлинности Фабия Персика, воспитавшего его. Я не хочу, чтобы у тебя оставались сомнения насчет происхождения Германика.