Калёные тропы

— Ого! Силён, Ладыгин, уже рыбки успел подловить? — улыбаясь, сказал Панкеев, здороваясь с Ладыгиным и показывая на рыбу.

— Бойцы наловили, товарищ комполка, — сказал Иван Ильич.

Панкеев нагнулся и взял рыбу.

— Сильна машина! Фунтов на десять весу. Славная уха будет, — проговорил он, прикидывая сазана на руке.

— Ну, как дела? — спросил он, бросая рыбу и повертываясь к Ладыгину.

— Плохие дела, товарищ комполка.

— Что, старики остаются?

— Сегодня Назаров ушел.

Панкеев с сожалением покачал головой.

— Да, жаль… Комиссар вот говорит, что они с своей земли не хотят уходить. Побили, мол, Деникина, и с нас, значит, хватит… Жаль, хорошие ребята были…

— А ты с ним говорил? — спросил Бочкарев Ладыгина, пытливо глядя на него карими монгольского разреза глазами.

— Ну как же!

— А он что?

— Известно что — хозяйство, мол, поразрушено, поразбито.

Во дворе послышался шум шагов. К ним шел черный, как жук, приземистый человек средних лет в накинутой на плечи лохматой осетинской бурке. Это был командир третьего эскадрона Карпенко.

— Вы меня требовали, товарищ комполка? — спросил он, подойдя к Панкееву и глядя на него черными навыкате глазами.

Панкеев сердито взглянул на него.

— Требовал. Что такое опять у тебя случилось? Жители приходили, жаловались — забор, мол, поломали.

— Да ну их, товарищ комполка. Брешут! У них доску возьмешь, они кричат — заборы палят.

— Ты все же, паря, смотри, — строго сказал Бочкарев. — Читал последний приказ?

— Читал, — Карпенко, стараясь скрыть смущение, подкрутил черные усики.

— Ну вот. А раз читал, то смотри в оба. А не то — трибунал. Так-то.

Наступило неловкое молчание.

— Разрешите взойтить! — послышался от ворот сипловатый старческий голос.

Панкеев повернулся на голос. В открытых воротах стоял дежурный по полку командир взвода Захаров, пожилой, добрейшей души человек, прозванный бойцами папашей за то, что звал их сынками.

— Заходи. Чего тебе? — спросил Панкеев.

— Разрешите доложить, товарищ комполка. Прибыли красные офицера́. Три человека, — доложил Захаров, подойдя к командиру и придерживая руку у шлема.

— Сильно!.. Где они?

— А вон у штаба стоят, — показал Захаров.

Панкеев в сопровождении всех присутствующих, кроме Крутухи, который продолжал любовно укладывать банки с консервами в свои переметные сумы, пошел со двора.

На противоположной стороне улицы, у палисадника, окружавшего большой дом штаба полка, стояли Вихров, Дерпа и Тюрин.

Панкеев и все остальные молча оглядывали молодых командиров. На них были длинные щегольские кавалерийские шинели, туго стянутые желтыми до блеска боевыми ремнями, аккуратно сшитые фуражки и хромовые сапоги с блестящими шпорами. Тут же стояли их чемоданы в защитных чехлах.

— А ведь ничего себе ребята, — сказал! Ладыгин. — Видно, их там основательно жучили… Карпенко, ты себе будешь брать командиров?

— На чорта мне нужны эти фендрики! — отмахнулся Карпенко. — Ворон пугать? И не поймешь, что они такое. Не то старые офицера, не то чорт те что! Они ж в первом бою убегут. «Мама!» закричат.

— Значит, паря, не хочешь брать? — спросил Бочкарев, глядя на Карпенко со скрытой усмешкой.

— Прошу ослобонить, товарищ комиссар. Ну их! С ними, с корнетами, только наплачешься.

— Ну, как хочешь… А ты, Ладыгин?

— А мне дайте одного, — попросил Иван Ильич. — У меня первый взвод без командира.

— Так вы, значит, с Петроградских курсов? — говорил Иван Ильич, доброжелательно оглядывая Вихрова, который чем-то напомнил ему сына, погибшего в начале гражданской войны. — Что ж, хорошие курсы… Ну, а командовать вам приходилось?

Вихров сказал, что был старшим курсантом, а во время обороны Петрограда командовал взводом разведчиков.

— Вот это добре, — сказал Ладыгин. — Практика — великое дело… Так вот, товарищ Вихров, поимейте в виду, что наши ребята, конечно, не курсанты и с дисциплинкой у нас слабовато. Так что постарайтесь прибрать взвод к рукам.

Он вынул из кармана записную книжку, вырвал лист и стал писать записку.

— Ну что ж, заступайте на первый взвод, — продолжал он, свертывая записку и подавая ее Вихрову. — Помощником у вас будет взводный Сачков. Старый солдат. Он сейчас временно командует взводом. Передайте ему эту записку, примите взвод, а после приходите оба ко мне. Да поимейте в виду, что через два часа выступаем в Ростов… Крутуха! — позвал он ординарца. — Проводи товарища командира до Сачкова.

Вихров и Крутуха вышли на улицу. У соседних обсаженных тополями дворов чей-то простуженный голос кричал:

— Маринка, слышь! Передай врачу, чтоб подводу под сахар налаживали!

Ему, видимо, что-то ответили, потому что на этот раз голос закричал громко и сердито:

— Ну да, проспал! Это вы спать горазды! Давай скорей! Там уж, факт, дожидают!

Крутуха, по всей вероятности, узнал голос, потому что усмехнулся и покачал головой.

— Кто это кричит? — поинтересовался Вихров.

— Да лекпом наш, Кузьмич. Очень даже искусный человек…

Они вышли к крайнему порядку дворов.

— Сюдой, товарищ командир, — показал Крутуха на ворота большого дома под железной крышей.

Вихров вошел во двор.