Каллиграфия

— Да, синьор, с вами никто не сравнится, уж поверьте! — подхватил Франческо, который до сей поры сидел насупившись и предавался похоронным мыслям о своей недалекой будущности.

Кристиан лишь покачал головой. Капитуляция налицо.

— Клеопатру бы сюда, — пробормотала Джейн, припомнив бойкий рассказ кенийки о вызволении Джулии из плена на острове.

— Они пичкают ее какой-то дрянью, — глухо проговорил Франческо, не отводя ладони от щеки. — Какими-то наркотиками.

Кристиан распрямился и глянул на него в упор так, что у бедняги ёкнуло в груди.

— Это единственное объяснение ее молчанию, — сбивчиво добавил Росси, с трудом подавляя в себе желание забиться в угол и прикрыться чем-нибудь от немигающего взгляда человека-в-черном.

Глава 32. Принудительная коронация

Ничто не удержало бы Лизу от похода в Зачарованный неф. И ни единой живой душе не удалось бы утаить от нее оставшиеся бутылки с чудесным кагором. Несмотря на то, что енот стоял за них горой, — гора, впрочем, получилась из него неважная — запасы спиртного в баре поредели, и он вынужден был признать, что четыре лапы, полосатый хвост да усы — оружие никудышное. Зубы в ход он пускать не стал — укусить каждый дурак может. А енот не таков, он интеллигент. Из принципа не кусает.

Он надеялся, что за него заступятся, что правосудие не замедлит. Но барную стойку взяли приступом, а Донеро, этот ферт в пиджаке от Кутюр, модных брюках и клетчатом шарфе, даже пальцем не шевельнул. Сидит, небось, в какой-нибудь каморке на уровне люстры, покуривает да посмеивается.

«Всё, — оскорбившись, решил енот, — умываю лапы!» — и, раздобыв огрызок карандаша, принялся строчить увольнительную.

А Лиза, которую судьба енота на данный момент занимала менее всего, просочилась сквозь толпу гомонящих и, по-видимому, воинственно настроенных студентов, уловив ненароком слова «Пощады заключенным!».

«У нас самодержавие, какая тут пощада! — подумала она, плотнее прижимая к телу сумку с бутылкой кагора. — Так что вмешательство извне просто необходимо».

Демонстрация бурлила под окнами директорского кабинета всю ночь напролет, и когда Елизавета вынырнула на поверхность, преодолев «пороги» и «водовороты» этой бушующей массы, в небесах над Академией проклюнулась заря. Миновав небольшую группу из сторонников решительных мер, не без жара обсуждавших предстоящую отступникам казнь, россиянка с прытью ягуара ринулась к дверям общежития, за которыми народу толклось не меньше, чем на улице. И вот, наконец, долгожданная встреча: лишь она да стакан проточной воды. Пришлось, однако, повозиться с пробкой, которая ни в какую не желала выниматься и упиралась всей своей пробочной округлостью, пока за дело не взялся штопор.

Две капли рубиновой жидкости… Сработает ли на сей раз? Лиза затаила дыханье.

Тем временем перед пленниками забрезжил свет. Не спасительный свет, отнюдь. Тщедушный лучик фонарика на батарейках. Казнь должна была состояться на главной площадке в центре парка, куда уже стали стекаться любопытствующие. Палач важно точил турецкую саблю, надев на голову, как в старые времена, мешок с прорезями для глаз. Деви со своими изощренными вкусами подумал-подумал, да смекнул, что негоже разводить костер для сжигания прямо посреди парка, а то, глядишь, перекинется пламя на кроны, а там и до стен Академии недалеко. Пускай уж лучше головы с плеч. И не столь затратно, и кровожадному палачу, которого Деви выудил неведомо откуда, увеселенье. А потенциальным изменникам — наука.

Когда Кристиан увидел Джулию без сознания, ему сделалось совсем худо. Франческо рассказывал потом, что такой степени бледности, как у учителя, на своем веку не припомнит.

«Кожа на лице истончилась невообразимо — прямо просвечивала!» — под сурдинку говорил он на ухо Кианг, глядя в оба, чтобы чаровница-Джейн не метнула в его сторону ревнивый взор да не повесила на него ярлык ловеласа.

… Итак, наши друзья были приговорены, и Кристиана на подступах к эшафоту неотступно терзала мысль, что происходящее сейчас — результат исключительно его оплошности и недальновидности. Куда девались прежняя его уверенность, былая отвага? Отчего бы ему не расшвырять стражников излюбленным своим методом? Неужто так угнетает его вид безжизненной Джулии Венто, той, ради которой он и горы готов был свернуть?! Франческо, как никто другой, осознавал его горечь и смятенье, однако сам он настолько нуждался в ободрении, что воодушевить Кристиана на подвиг было ему не под силу. Вот уж замаячила впереди верхушка шеста с разноцветными отметками, вот послышался смех зевак и ропот возмущенной публики. Грешно не предпринять что-нибудь сейчас!

Внезапно Кимура остановился. Застыл на месте, словно стрелой пронзенный.

— Пошевеливайся, кретин! — взревел командир стражи, толкнув его в спину. — А то мы с тебя шкуру живо спустим!

На другом конце аллеи суетился Деви:

— Что там такое? Почему медлят? Я ведь приказал, или как?! Аннет, где Аннет?! Разыщите мне ее! Она должна видеть представление из первых рядов!