Камень, брошенный богом

Вопрос собственно глупейший. С простым донесением прислали бы не фон Гартмана ходячий арсенал, а обычного фанфарона в аксельбантах.

— Его Сиятельство приказал мне находиться неотступно при вас, до полного разрешения ваших затруднений с войной и связанного с ней обустройства владений.

Так вот кто будет держать свечку, — нехорошо подумал я, вспоминая договор с Гонзаго. Как бывшему герою мне прямо до боли в скулах захотелось сойтись с графским гонцом один на один.

Я поднялся из-за стола.

— Прошу прощения у милых сеньор, петь больше не буду. Лучше того, покину вас. Мне необходимо переговорить с сеньором Гартманом с глазу на глаз.

Мы прошли оранжерею, галерею с портретами. В вестибюле ошивался Трейчке, выжидая пока я закончу трапезу.

— Подожди, — приказал я клерку, хотя мне вовсе не светила радость заниматься экономикой перед сном. Потому как обязательно приснится жуть.

Гартман и я вышли на эспланаду. Внизу лестницы, в седлах ждали десять ладно сложенных и прекрасно экипированных молодцев. Кулачный бой отпадал за явным численным перевесом противника.

— Ваши люди? — поинтересовался я, представив, какая бы началась потеха и травля вздумай пуститься в бега. Не дотянул бы и до Тиара.

— Мои, — ответил Гартман, поправляя перевязь и оружие.

— Тогда, любезный, командуйте хлопцам отправляться в казарму, на отдых. Заодно передадут капралу Барроме, — на ходу придумал я, — завтра отправляемся к Каменному оврагу, на выручку лейтенанту Маршалси. Сами можете квартироваться в доме. Только не попадайтесь мне часто на глаза. Не люблю назойливых.

— Я выполняю приказ, — ответил Гартман. В шипении змеи и то больше чувств. Хоть ненависти, хоть злости. Что ж профессиональному охотнику чувства иметь не положено.

— Поэтому я с вами и разговариваю, — постарался так же бесстрастно ответить я. — Обычно с теми, кто мне не по душе эмоций не сдерживаю.

Гартман не удостоил меня ответом. Свистнув в два пальца, подозвал одного из всадников и отдал распоряжение насчет бивака. Расстались мы в вестибюле. Я поднялся в библиотеку выслушивать Трейчке, Гартман отправился перекусить.

…Ирод-клерк хотел моей скорой смерти. Он в подробностях отчитался в проделанной работе по призыву бывших заключенных в ряды копейщиков. Напомнил, что задолжность, которую придется списывать, составляет 1800 реалов, а убытки по обязательствам составят минимум тысячу в год, без учета инфляции.

— Сеньор граф, это огромная сумма, — пугал он меня.

— Давай дальше, мне спать пора, — подогнал я Трейчке, не желая останавливаться на мелочах.

Трейчке рассказал о грядущих сроках погашения долгов, о полученном письменном уведомлении от Банка Гленнари о подачи иска в суд о взыскании с меня невообразимых сумм, о просьбе крестьян об отсрочке выплат налога, о ходатайстве ремесленников Штофелля, о дополнительных вольностях за дополнительные взносы… Многое поведал мне уважаемый Трейчке. В конце концов, я не глядя подписал документы, предварительно напомнив о нашем с ним соглашении.

За Трейчке явился невеселый, выпивший и собравшийся в путь-дорогу бард.

— Понравилось мое пение? — подмигнул я без пяти минут скитальцу.

От моих слов лицо Амадеуса приобрело зеленоватый оттенок.

— Я вынужден покинуть ваш дом, — пробурчал бард, стараясь не упасть в книксен.

— Обиделся, — упрекнул я его. — Напрасно! Принимайте жизнь как есть. Кто-то делает нечто лучше тебя, ты делаешь лучше кого-то. Так всегда.

— Вы поступили не честно, — голос барда задрожал от обиды, что хрустальная рюмка в руках алкаша. Оно и понятно теперь в нашей компании он будет чувствовать себя пустым местом. Ни тебе подраться, ни тебе с женщинами по лялякать, ни жизненного опыта, да еще и в стихопении нос утерли!

— В чем и когда?

— Вы выставили меня на посмешище. До этого вы не обмолвились и словом что являетесь бардом. Два барда под одной крышей, все равно, что два короля в одном королевстве.

— Да! Да! Что два мужика в одной постели, и две жопы в одних трусах, — передразнил я страдальца. — Не нервничай! Нервные клетки не восстанавливаются. Я не бард и не претендую на твой колпак с бубенчиками. И в том, что баллады замечательные моей заслуги нет. Это чужие баллады. А исполнил их, потому что они мне нравятся.

— То есть вы не слагаете баллад? — оживился Амадеус, меня зеленый цвет на более здоровый — желтый.

— Нет, — подтвердил я. — разве что палка-собака.

— И музыку не сочиняете?

— Тайна за семью печатями и восьмью замками, — утешил я барда. — Я только немного пою. От нечего делать.

Бард полинял из желтого в розовый.

— А кто автор ваших баллад? — тут же пристал он ко мне с допросом. Вот уж воистину от добра добра не ищут. — И не нарушу ли я кодекс Солерно58, исполняя эти баллады.

— Без понятия, — соврал я, из предусмотрительности. — То, что их нет в живых,

точно.

— А много ли вы знаете баллад?

— Не больше десятка, — успокоил я ревностного юношу.

— Маловато для менестреля59, - посочувствовал Амадеус, окончательно воспрянув духом.