Камин-аут (СИ)

Кто-то пристал со своими шведскими расспросами, белобрысый американец выскочил из-за стола, как только Сатин приблизился к его поджарой отбивной. На глазах выступили слезы, и он быстро смахнул их. Рабия видела, как он побледнел. Налетел на стол. Он смеялся.

Она смотрела на него и не понимала. Сатин точно был околдован, это не походило ни на одну из его пьяных выходок.

Голоса исказились, скрип отодвигаемых стульев вынудил её содрогнуться и заткнуть уши руками, комната и лица расплывались, краски смазывались, свет мерцал.

Рабия двинулась в сторону уборной. Запрокинула голову, потолок исчез, и над ней разлилось болото, через поверхность которого можно было увидеть небо и солнце. Зал вращался, то тут то там мелькали яркие вспышки, как на быстрой карусели. Слепящие лучи на стенках бокалов, подсвеченная вода в аквариуме, блеск драгоценностей на шеях, стразы на одежде. Рабия на мгновение зажмурила глаза, но отблески света продолжали преследовать даже в темноте.

На пути к заветной комнате столкнулась с нелепо-застывшими официантками. Почудилось, что у них отрасли ослиные уши и хвосты, а заодно прорезались кроличьи зубы. Рабия слышала, как они фыркают и стучат зубами.

Она увидела мужа, когда тот, привалившись к стене, растирал лоб и веки. Встала рядом в прохладной тени. В сумерках коридора они были скрыты от чужих глаз. Здесь кожа Сатина отливала зеленью.

Рабия опустилась на пятки, позволяя себе расслабиться. Босоножки на пробковой танкетке она скинула, чтобы дать ногам отдых. Сквозняк в коридоре освежал, половики на деревянном полу остужали подошвы.

Сатин взял её за руку, перебирая узловатые пальцы. Она подняла на мужа лицо. Он выглядел изнуренным и веселым одновременно.

Рабия просунула пальцы в шлёвки на его брюках и уткнулась лбом в горячее бедро. Бросало то в жар, то в холод.

Сатин поднял её с пола, для чего ему потребовалось применить все свои силы, и поцеловал взасос. Её рука спустилась по его животу, под пальцами оказалась шершавая грубая ткань. Потянула за тугую молнию. Сокращая между ними расстояние, Сатин притиснул жену к стене напротив туалетов, уперся одной рукой в обои, с трудом удерживая равновесие, еще сильней впился в губы, запечатлевая поцелуем тонкую улыбку на её губах.

Рабия ухватила его за пояс, царапая ногтями липкую от пота кожу. Просунула ладони под ремень, вниз по пояснице, под плотно облекающую эластичную ткань, сдавливая мягкую плоть. Под пальцами футболка Сатина смялась и задралась вверх, оголив живот. Неловко покосившись вперед, Рабия ухватилась рукой за его талию.

В ушах стояло пение девочки и многократно повторяющий энергичный припев. С кухни доносился стук посуды.

Твердая плоть проникла внутрь. Когда пришло смутное осознание того, что они делают, Сатин уже начал двигаться в ней.

Их дыхание перемешалось. Рабия перехватила взгляд мужа, удерживая его как можно дольше. Вокруг только его лицо, запах его тела, его ритм.

Примечания:

«Кофе по-фински» – алкогольный коктейль, для его приготовления используются водка, кофе и сахар.

========== Глава VII. Другой фатум ==========

Было две вещи, которые преследовали Маю, – музыка и свет. Переливающийся рекой свет, и музыка без слов, исходящая от него. Мелодия, похожая на пение самой природы. Дивные звуки, медленно сводящие с ума. Они возникали из неоткуда и окружали со всех сторон. За светом стояло что-то, скрывая себя в бледно-золотом сиянии, мерцающем, как водные блики на камнях. И это был кошмар, испытывающий Маю каждую ночь. Что-то нависало над головой, заслоняя небо. Лишало сна. Влекло. Шептало о чудесах. Оно было живым. Оно не могло остановиться. Нахождение во вседвижении – являлось его истиной формой. У этого не было крыльев, но оно парило, расплескивая свет вокруг. Это не жило, как человек, оно – существовало. И сейчас, обретаясь на фоне пронзительно-синего неба, такого резкого, что болели глаза, оно грелось в лучах солнца, наблюдая.

Послышался растерянный женский голос:

– Маю!

Чей-то шепот:

– Не слышит? Маю!

– Холовора, что ты себе думаешь? – строгий окрик издалека. – Полагаешь, раз ты окончил академию, это дает право спать на моих уроках?!

Что-то толкнуло в спину, и Маю резко подскочил, осоловело озираясь по сторонам. Вместо слепящего глаза синего неба, наводящего ужас, на него были устремлены десятки лиц. Ладони оказались влажными и ледяными, а рубашка прилипла к спине.

Сидящая справа Куисма уставилась на соседа с нескрываемым удивлением. И взяла в руки тетрадный лист, на котором было выведено черным маркером – не спи, а то замерзнешь! Мальчик обернулся на заднюю парту и перехватил взгляд Селике. Тот пожал плечами, что будто бы говорило: «Не понимаю, отчего они все так переполошились».

Черт! Заснул… Маю не без труда вспомнил, где находится, и что делал до того, как отрубился. Мальчик ощутил себя мокрой курицей, хотелось пойти согреть руки в горячей воде и переодеться в сухое. Сложнее оказалось не думать о том, как он может выглядеть со стороны. Почему-то с каждым днем в новой школе чужое мнение заботило всё больше и больше.