Камин-аут (СИ)

– Просто куплю её любимый торт и скажу, что Маю уже писал подобный тест, здесь особого ума не надо.

Холовора глянул на дисплей телефона, ожидая звонка от кого-то из домашних. Хотелось поскорее уже выехать в Тампере, а где пункт назначения находится и как долго туда ехать, Маю пока не знал. Сунул учебник и бутылку воды в сумку и, перекинув ногу через лавку, сел поперек.

– Если честно, я не знаю, сам не был на концертах «Храма Дракона». Ту часть арены, где временно остановились участники группы, как я слышал, собирались оцепить, и никто из «Храма Дракона» еще не выходил за пределы оцепления. Секьюрити полно и внутри. Могу сказать точно – даже просто приблизиться к группе будет очень сложно. Но я спрошу у Сатина, если ты так…

При озвучивании имени вокалиста, Куисма закрыла лицо ладонями и простонала что-то нечленораздельное. Маю в замешательстве поглядел на девушку. Он даже не имел представления, что «Храм Дракона» оказывает на поклонников такое сильное воздействие.

– Ради чего все эти меры предосторожности? – спросила Минтту.

– Соберется большое количество репортеров. А сам концерт позже выпустят на dvd, поэтому группа хочет как можно лучше обезопасить себя, чтобы не возникло осложнений во время выступления и после. Как думаешь, почему мы переехали из Хельсинки? Когда мы с сестрой ходили в младшую школу, за нами на расстоянии ехал автомобиль с охраной, чтобы родителям было спокойней.

Йолли стоял, опираясь на одну ногу, а другую чуть выставив вперед, и теребил свое ожерелье.

– Серьезно? Так почему вы переехали?

– Чтобы в будущем избежать домогательств со стороны прессы и фанатов.

Куисма подошла к Маю, оставив в воздухе сладкий аромат черной смородины. Девушка уступала ему в росте, поэтому рядом с ней Холовора чувствовал себя спокойно.

– А тот дом… Я видела фотографии в сети… он старинный, даже ограда старомодная, и похож на особняк. Так вы его продали?

– Да, продали уже давно.

Мальчик поднялся из-за стола, на весу застегивая молнию на сумке. Он то и дело поглядывал на дисплей, теребя сотовый телефон в пальцах. Спустя минуту, когда они уже подходили к двойным дверям черного хода, все-таки не выдержал и набрал:

«У меня урок, позвони позже».

Смс отправил на номер Рабии.

*

– Подмени меня, – шепнула Рабия сестре, выходя из-за стойки в коридор.

Занавеска, скрывающая арочный проем, заколебалась. Через распахнутые окна доносился стрекот и жужжание насекомых. В воздухе стоял запах нагретого солнцем песка и сухой травы. Подходя к окну, женщина удобней перехватила трубку.

– Теперь мы можем поговорить.

Голоса посетителей в коридоре казались глуше.

– Прошу меня извинить, госпожа… Холовора, я, верно, звоню не вовремя.

У собеседника оказался необычный тембр, но дело было не в акценте, а в интонации. Томный голос, почти как у женщины, с очевидной леностью. Он не был неприятным, но резал слух. Вдруг неудержимо захотелось отнять трубку от уха. Рабия практически пересиливала себя, заставляя слушать.

– Ничего страшного, – улыбнулась она, не зная, что добавить к своим словам, чтобы загладить неловкость.

– Вы не узнаёте меня? – мягко спросил собеседник, и мёд в его голосе проступил отчетливей. Последний раз она слышала подобный голос, когда по ошибке набрала номер гейшопа.

– Боюсь, что нет.

Пройдя чуть вперед, женщина остановилась. В зале-гостиной на собранном диване сидели Эваллё и Аулис и о чем-то ворковали, как пара голубков. Рубашка Эваллё была расстегнута, Аулис обвивала его руками за пояс, прижимаясь к обнаженной груди. Талии у девочки не наблюдалось, что с лихвой компенсировала роскошная во всех смыслах фигура. Рабия дала задний ход, заворачивая за угол.

– Полагаю, вы забыли.

Женщина почувствовала, как на губах собеседника растекается густой патокой улыбка.

– Мы с вами подписали договор на обучение Маю в Театральной академии.

– Ах да! Правильно! Простите, я не узнала… Вы – директор академии и наставник Маю, я права?

Рабия перестала улыбаться. Она на самом деле не узнала этого человека. Но как же странно, что ей удалось забыть столь неповторимый голос.

– Вы совершенно правы. Я много времени не отниму.

Голос раздевал своей неподкупностью, открытостью, теплотой, как шепот маленького ребенка, просящего рассказать сказку на ночь. Речь была великолепна, если не сказать больше, она была – совершенна.

– Я хотел бы узнать у вас, госпожа Холовора, вы внимательно читали договор?

Она вернулась по коридору обратно к гостиной. Это был не столько коридор, сколько застекленная с одной стороны галерея. Солнце переместилось в южную часть дома, и здесь было немногим прохладней. За стеклами землю покрывала сухая листва. Кроны деревьев даже не колыхались. Ни ветра, ни дождя.

Медленно прохаживаясь по коридору, она пробормотала:

– Если говорить откровенно, – Рабия выдержала паузу, слегка пожевав верхнюю губу, и вздохнула: – я не могу утверждать это с уверенностью. Мой сын сам прочел договор.

– Тогда вы, скорее всего, не знаете.

Эваллё с Аулис перешли к поцелуям. Не заглушая звука поцелуя, в комнате работал вентилятор. Края покрывала слегка развевались.

Рабия рассеянно отвернулась.