Камин-аут (СИ)

Правой рукой обхватил её за спину, зарываясь лицом в складки плаща.

– Нашел тебя… – с неимоверным облегчением простонал Сатин.

– Это ты! Ты был там, на площади!? – девушка сжала его пояс, обвивая руками за талию. – Я видела! Ты танцевал! Это был ты! – всё говорила и говорила она.

– Пошли… – поцеловал её в щеку, увлекая за собой, в лес, прочь от языков огня, пляшущих в каменных чашах, прочь с глаз. – Я проведу тебя.

– Ты искал меня, – краткий взрыв радости смешался с новым звуком – чей-то напевный выговор. Мужчина говорил по-фински:

– Как ты намерен вывести её, смертный?

Сатин поднял глаза. К ним с дочерью приближалась высокая фигура, обвеваемая теплым ветром, несущим почти ощутимую сладость. За спиной существа переливался, перекатывался, дробился, рассыпался дождем яркий свет, придающий фигуре и пейзажу за её спиной странное, колеблющееся свечение, как если смотреть на мир из-под толщи сияющей воды. Ночь за спиной существа налилась золотом, сверкала и переливалась изумрудным, серебряным, лазурным тонами с алыми проблесками.

Девушка, не разжимая рук, повернулась на колебание света.

В центре сверкание словно было рассечено вертикальной линией, и создавалось впечатление, что там почти слившийся, до того узкий коридор.

– Как? – повторило существо, исторгая из-за спины теплый, обволакивающий, как сон, нежный свет. Казалось, слышно, как струится вода, как разливается неведомая музыка в его бликах. – Ни один смертный не способен проникнуть в мой лес.

Фрэя вздрогнула, и Сатин опустил взгляд на её макушку, после чего бегло переглянулся с Тео.

– Я сам вырастил его и наложил защитный барьер. Кто ты, человек?

– Я пришел за дочерью. Без неё я не уйду.

– Теперь мне ясно, – расплылось в улыбке существо, и в водовороте света промелькнул ослепительный блик. – Фрэя говорила о тебе.

Девушка напряглась, крепче обвивая его за талию.

– Я – оракул, создавший всё, что ты сейчас видишь здесь. Я повелеваю лесом, – речь становилась ощутимой, касалась кожи, просачивалась в волосах. Терялась во мраке, звучала только для них.

– Моисей, ты… не слуга? – прошептала Фрэя пораженно.

– Нет, – произнесло существо ласково. – Я – создавший первого стража, Цицерона. Я выступал против войн и взращивал вокруг благоденственный край. Лотайра – моё творение. Мы поменялись местами, играя роли господина и слуги.

Фрэя шумно ахнула, прижимая ладонь ко рту.

– Ты – настоящий повелитель леса? Почему ты не сказал мне?

– Поймешь ли ты, если я скажу, что игра в слугу доставляла мне удовольствие? Вы – первые, кому я открываю свой секрет. При звуке моего голоса у твоего брата пролилась кровь из ушей. Я образовываю сущность, которую не выносят даже люди, только подобные мне способны удержать власть нашего мира, отличного от мира людей. Твой брат видел меня, видел ту субстанция, коей я был, коей я существовал в тот момент. Я прошу прощения, я – причина, по которой Майре покидал академию в страхе и сомнении. Я разъедаю ваше естество.

– Ты обратил себя в тело стража?

– Да. Моя сущность простиралась на десятки миль, я лишь сконцентрировал сознание в одной крохотной точке. Для меня это пустяк.

Тео недоуменно пожал плечами. Переведя взгляд на руки существа, Сатин увидел, что у того лишь одна рука подвижная. Грудь, шея оракула утопали в тени, в то время как вьющиеся волосы переливались как россыпь драгоценных каменьев. Уши чересчур длинные для людей, заостренные как у бога бальзамирования Анубиса.

– Но это ничего не меняет, – опустив руку в разрез кимоно, Сатин нащупал кобуру чуть выше колена и медленно извлек пистолет. Резким взмахом направил дуло на существо, целясь в голову.

Повисло молчание.

Фрэя отскочила в пространство между ним и существом. Осматривая троих, она крутилась в разные стороны. Её озадаченное лицо сбило с мысли.

Холовора снял пистолет с предохранителя, не отпуская мишень. Тео подошел ближе, встав позади.

Вскинул руку в небо, удерживая палец на курке. Где-то неподалеку находится его мать. Холовора сомневался, терял драгоценные секунды. Один выстрел и конец творящимся бесчинствам. Один выстрел, барьер треснет, о них станет известно, и миру Моисея – крышка. В голову лезли все тщательно подобранные «за» и «против». Сатин выпрямил руку с пистолетом, продолжая целиться в небосвод.

Удивленный взгляд Тео метался от его руки к лицу, и обратно. Они условились, что Холовора выстрелит, тем самым, подвергнув этот лес вместе со всеми монстрами уничтожению. Но не большим ли монстром будет он, нажав на курок?

Лицо исказилось в гримасе омерзения. Одним своим решением он может спасти или разрушить выстраиваемую в течение долгих лет утопию, каждое с любовь и заботой выращенное дерево, каждый неокрепший стебелек.

Что за сантименты?! Этот человек, это существо украло у него дочь и держало в плену. Сатин взглянул на затихшую Фрэю. Девушка смотрела на Моисея.

Тут Икигомисске сорвался с места и махнул рукой, теплыми струями ветра выбивая из пальцев пистолет. Сатин даже не шелохнулся, только почувствовал прикосновение упругого, плотного воздуха. Оружие плавно легло в ладонь Моисея.

*