Камов и Каминка

Зато его старуха слепою не была.На золото волос,на голос благозвучный, на взора бирюзуона польстилась. Позабывши стыд,по мановенью первому спешитнести ему банан, печение и супчик.– Молю тебя, – скрипит, – поешь еще, голубчик!А злобный гений сейрыгает и пердит…

М (горестно):

Старухе же моейпердеж милее роз,какашки, как елей!Презревши все, что в этом мире свято,рукой (кольцо с нее еще не снято)она фитюльку этого юнцаспециальным кремом томно ублажает!

(Закрывает лицо руками.)

А ведь еще пятнадцать лун назадмне жизнь казалась благом. Мы вдвоем,как пара голубков, блаженно ворковали…С утра, надев хитон и легкие сандали,я счастья не искал. В душе моей огнем оно пылало,искрилось сразу тысячами звезд!Мне нравился ее духовный рости формы дивные пленительного тела.Она ни на кого смотреть и не хотела!По вечерам пила со мной вино.На праздники ходили мы в кино.(Она дремать со мною там любила…)

(Шмыгает носом.)

И вот…

(Исторгает слезу.)

И что ж?

(Рыдает.)

Она мне не верна!

(Испускает душераздирающий стон.)

Она мне неверна!

(Рвет рубаху в клочья.)

Моя старуха изменила!!!

(Падает навзничь, резонер подносит ему стакан воды.)

Р.:

Да, были времена, когда жена,послушна долгу, простыни стирала,варила суп и тело обмывала,и ежедневно делала онаиз геркулеса кашу. Как случилось,в гармонии вселенской надломилосьчто? Нам ответ не дан.

(Муж, всхлипывая.):

Сперва он занял стул. Потом – диван.

Затем, гордыней дерзкой обуян,на брачное мое улегся ложе и там лежал.А старуха, забывши клятвы, потерявши стыд,к нему легла. И до сих пор лежит!

(Без сил падает ничком.)

Резонер (указывая на простертого мужа):

Его они затем в чулан сослали.В пристройку для гостей.Порой кидали кость.Незваный, жалкий гостьв своем родном, в своем родимом доме…

(Утирает случайную слезу.)

Муж (простирая руки к небу):

Я не живу. Я существую в комеДушевной. И один вопрося задаю себе: зачем я рос?

Вставал с утра и вечером ложился?Зачем веревкой я не удавился?Зачем учил Талмуд, пытливый ум вострил,старательно талант, как бритву, правил,усы растил, пытался ногти стричь,зачем в тиши ночной того опричьлюбил читать Сенеку и Платона?Скажи, зачем я тон от полутонаучился отличать? Зачем я уши мыл?Анализы сдавал? Мне этот свет не мил.Зачем мне жизнь, коль смерти на порогеслужу подстилкой для чужих утех?Зачем, скажи, в житейском поле вех,чтобы с пути не сбиться, я наставил?Зачем, Господь, меня Ты не избавилот мук позора, от такой беды?

(Падает.)

Резонер (глядя на тело, задумчиво):