Kanal (СИ)

Экономя тепло, большую часть дома он закрывал на зиму. Сверчок обходился совсем не многим - одной комнатой, и частью огромной печки, которая своими боками уходила в другие комнаты. Порой в ее недрах, творилось уж, что-то совсем не понятное, раздавались скрипы или скрежет, но спустя несколько минут все прекращалось. В такие минуты ему казалось, что в комнатах старой тюремной гостиницы, что-то происходит.

Одноэтажный деревянный барак был расположен на краю деревни Ольховка, уже дальше за ним начиналась "промышленная зона" - участок, где стояла огромная пилорама. Лес на нее попадал из совсем уже далеких таежных углов, которые даже на карте обычно обозначены номерами. Его привозили на огромных баржах, с делянок, которые были расположены выше по течению Южной Кельтмы. Сейчас из-за снега, было видно, только часть большого хозяйства. Со стороны все это похоже на скелет огромного морского зверя, выбравшегося наружу и замершего в какой-то жуткой агонии. А огромные деревянные конструкции, по которым подавались бревна, напоминали ребра левиафана.

Кастрюля со стуком опустилась на стол. Старая клеенка, уже во многих местах была прожжена, по ней можно было узнать, как хозяин предпочитает есть. По-простому - это, когда не пользуются ни тарелками, а едят прямо из того, в чем нагреют пищу.

От постояльцев гостиницы, за годы осталось много вещей. Сами по себе они конечно ни какой ценности не представляли - это мог быть бритвенный станок или доска для разделки мяса, карманный радиоприемник или модный журнал с последними событиями из жизни столичного бомонда начала 2000 года, но для Сверчка они были связью с большой землей. Каждой вещи нашлось свое применение в скромном хозяйстве таежного отшельника. Станок, с уже давно заржавевшей бритвой, всегда лежал на алюминиевом умывальнике. И хоть он уже давно не брился, окладистая борода на Севере всегда считалась, чем-то обыденным, но бритва хранилась в чистоте. Кто-то из гостей в один из визитов оставил большой плед со львами и иногда, когда становиться совсем плохо и тоска берет со страшной силой, он заворачивается в него.

Вообще, те, кто сюда приезжали, в самую далекую колонию - поселение на карте Пермского Края, старались провести как можно меньше времени в этой гостинице. И хотя обслуживающий персонал, делал все возможное, что бы скрасить эти два три дня для гостей, возвращаться еще раз сюда ни кто не хотел. На первом этаже даже появился биллиардный стол, правда вместо сеточек по краям, в лузах были пустоты, и шары с глухим стуком, падали прямо на пол.

Для одних, тех, кто сидел здесь, недолгие свидание с родственниками, были не большой отдушиной, в череде дней, похожих один на другой. Хотя вернувшись обратно, в камеру они начинали еще больше тосковать по дому. Ведь им напомнили в очередной раз, что есть жизнь там за забором. Для жен, мам или пап, приехавших навестить своих близких - это было лишним напоминанием, что такие места существуют и о том, что за преступления, какие бы они не значительные были, надо расплачиваться. Все равно, что немая совесть под открытым небом.

У него еще работал телевизор. Этой осенью, когда совсем "приперло", вместе с другом они решили срезать провода, единственную ветку линии электропередач, которая тянулся с большой земли и до поселка. Эти столбы, черные, намертво вросшие в землю - еще держались. По ним шло электричество и 20 и 50 лет назад в забытый Край. Но потом что - то не получилось и бизнес план, так и осталась не реализованным. Про себя старую ветку он называл ее "вторым шансом" - это когда есть вовсе станет не чего, можно было срезать провода и сдать их в пункт приема цветного металла. Правда телевизор после этого будет нельзя смотреть.

Хлеб у Сверчка закончился еще неделю назад. На холодном крыльце, еще остались крошки, поскольку хранить, по-другому, пышущие жаром золотые буханки, здесь было нельзя. Их замораживали, точно так же, как мясо или рыбу. Обычно он закупал их на месяц, чаще выбираться в ближайший населенный пункт - это по буранной тропе больше двух сот километров в одну сторону не получалось.

Весной в Одессе

Старший следователь Чердынской районной прокуратуры с трудом оторвал голову от письменного стола. О том, что он серьезный работник карающей фемиды, было понятно только по погонам, один из которых болтался на кителе, второй валялся здесь же на столе. Такое впечатление, что его пытались вырвать "с мясом". Во время процедуры пробуждения несколько протоколов допроса, с потом, прилипли ко лбу. Они закрывали глаза и мешали ориентироваться.

- Потом, все потом ..... Послышался хриплый голос.

Стояла глубокая ночь. Так бывает только здесь, стоит посмотреть на улицу в морозный вечер и тут же непонятно почему, начинает накатывает тоска. Но у старшего следователя болела голова, а с сердцем было все в порядке. Он с трудом переборол желание, пойти в сортир и начал вспоминать, что же было вечером.